Загадка Лаудуотера - [36]

— Я и не подозревал о таком, — ​​сказал мистер Флексен, несколько недоверчиво и пораженно. — Сегодня вечером я разговаривал с ним о смерти лорда Лаудуотера, и он показался мне быть довольно приятным человеком и отличным солдатом. Насколько я понимаю, он очень заинтересован в своей армейской карьере?

— Ничуть. Война для него — лишь второстепенное дело, — уверенно ответил мистер Мэнли. — Я знаю это из того, что он сам мне рассказал. Мы обсуждали пережитое.

— Как же, черт возьми — он же кавалер креста Виктории! — воскликнул мистер Флексен.

— Да, это действительно так. Но это потому, что он один из тех людей, которые умеют проявлять интерес ко всему, чем они занимаются, и делают это хорошо. Но две его подлинные страсти — это китайское искусство и женщины, — пояснил мистер Мэнли.

— Женщины? — переспросил мистер Флексен. — Он совсем не показался мне подобным человеком. Он казался совершенно простым, откровенным солдатом.

— Простота и страсть к китайскому искусству не сочетаются — по крайней мере, если понимать под простотой то, что обычно под этим подразумевают, — сухо возразил мистер Мэнли. — Мой друг, который знает о нем все, рассказал мне, что у него было больше серьезных любовных связей, чем у любого другого человека в Лондоне. Кажется, он один из тех мужчин, которые всякий раз влюбляются всерьез. Мой друг сказал, что это одна из тайн светского общества — то, что он не попал в суд по бракоразводным делам.

— Это звучит странно, — сказал мистер Флексен, запоминая информацию и отмечая, как мало она согласуется с его собственными наблюдениями о полковнике Грее. — Вы говорите, что леди Лаудуотер тоже интересна?

— О, перестаньте! Вы допрашиваете или просто разыгрываете меня? — спросил мистер Мэнли. — Конечно, вы понимаете, что леди Лаудуотер — чистый образ итальянского Возрождения. Она — одно из тех утонченных, загадочных созданий, которых всегда писали Леонардо и Луини, целый набор эмоций.

— Прошло много времени с тех пор, как я был в Бэйлиоле[12], и затем я занимался гражданской работой в Индии — языки, знаете ли. Я позабыл все, что знал об итальянском Возрождении, и не знаком со многими картинами. Как бы то ни было, я считаю, что вы неправы — это все ваше воображение драматурга. По моему собственному представлению, леди Лаудуотер, во всяком случае, достаточно простое создание.

— Мне так не кажется, — твердо возразил мистер Мэнли. — Она слишком умна для того, чтобы быть простой, и происходит из весьма интеллигентной семьи.

— Какой семьи? — поинтересовался мистер Флексен.

— Она урожденная Куинтон, и в ее жилах течет итальянская кровь.

— Неужели это правда? — воскликнул мистер Флексен, и полдюжины рассказов о Куинтонах всплыли в его голове. Ему придется поменять свое впечатление о леди Лаудуотер.

— И у нее более тонкое чувство юмора, чем у любой женщины, которую я когда-либо встречал, — завершая ход своих мыслей, заключил мистер Мэнли.

— Вот как? — спросил мистер Флексен.

Повисла пауза. Затем мистер Мэнли задумчиво произнес:

— Так вы думаете, что полковник Грей считает ее простушкой?

— Что? Вы же не считаете, что между ними действительно что-то серьезное? — быстро переспросил мистер Флексен.

— Нет, на самом деле, это несерьезно — во всяком случае, со стороны полковника Грея. Вряд ли можно ожидать, что человек, который очень медленно восстанавливается после трех тяжелых ранений и до сих пор изможден, влюбится, не так ли? Особенно если это человек, который влюбляется с такой пылкостью, как это происходит у Грея, — сказал мистер Мэнли.

— Это так, — подтвердил мистер Флексен. — Но это не помешало бы леди Лаудуотер влюбиться в полковника Грея. И из-за того, как ее муж относился к ней, она, должно быть, очень нуждалась в чем-то вроде любовной привязанности.

— Женщине не стоит влюбляться в мужчину, если тот не влюблен в нее, — философски заметил мистер Мэнли. — Кроме того, женщины не влюбляются в мужчин, которые настолько ослаблены болезнью, как, кажется, ослаблен полковник. Как тут может возникнуть влечение? Конечно, у нее могло возникнуть живое желание по-матерински опекать его — но ведь это совсем другое дело.

Он умолк, а затем спросил с некоторым беспокойством:

— Послушайте, вы же не подразумеваете, что она замешана в этом убийстве — если это было убийство?

— Я не пытаюсь выставить кого-либо замешанным в нем, — медленно ответил мистер Флексен. — Но я не стану скрывать от вас, что это становится достаточно большой проблемой, и, чтобы решить проблему, нужно учесть все факторы. Вы понимаете, что сильная сторона и леди Лаудуотер, и полковника Грея согласно вашим собственным словам — то, что они необыкновенно умны; а убийство совершают только глупые люди, за исключением, конечно, редчайших случаев.

— Но как же тогда эти банды преступников, о чем мы иногда читаем, во главе которых стоят необыкновенно умные люди? Разве их не существует? — с удивлением спросил мистер Мэнли.

— Они существуют, но они не совершают убийств — не в Европе, во всяком случае, — пояснил мистер Флексен. — На Востоке и в Соединенных Штатах дело, возможно, обстоит по-другому. Убийство — это всегда не только преступление, но и грубая ошибка. Это и заставляет людей с таким упорством преследовать преступника. Нет, ни один по-настоящему умный преступник не совершает убийства.