Загадка Лаудуотера - [22]

— Я должен сказать, что он не проявлял к ней большой любви. На самом деле, он всегда издевался над ней. Но ему не нужно было сильно любить кого-то, чтобы сойти с ума от ревности из-за нее. Он был человеком сильных страстей и абсолютно неуравновешенным. Полагаю, что его совершенно испортили, когда он был ребенком, мальчиком и молодым человеком, и он вообще никогда не утруждал себя самоконтролем.

— В таком случае я бы посчитал, что он с большей вероятностью сам убил бы, — хмыкнул мистер Флексен.

— Это так, — с готовностью согласился мистер Мэнли. — Однако не исключены и другие варианты.

— Да, нужно учитывать все возможности, — сказал мистер Флексен. — Я слышал, что он был раздражительным человеком.

— Он был самым отталкивающим животным, с которым я когда-либо сталкивался в своей жизни, — сказал мистер Мэнли с искренней убежденностью.

— Значит, у него были враги? — спросил мистер Флексен.

— И полагаю, их было много. Но наверняка я не знаю. Вот чего я не могу представить — так это то, чтобы у него был друг, — с некоторой горечью отметил мистер Мэнли.

— Тогда, конечно, в этом деле есть разные возможности, — согласился мистер Флексен довольным тоном. — Но я думаю, что расследование этого дела будет вполне простым. Обычно так и есть.

Он сказал это скорее печально, как будто бы он с куда больше предпочел, чтобы расследование было трудным.

— Будем надеяться, что это будет так. Большой переполох в газетах нежелателен для леди Лаудуотер. Она очаровательное существо, — сказал мистер Мэнли.

— Я слышал об этом. Вы знаете того человека, из-за которого Лаудуотер поднял шум?

— Не имею ни малейшего понятия. Возможно, служанка, Элизабет Твитчер, сможет рассказать вам об этом, — ответил мистер Мэнли.

Мистер Флексен прошелся по комнате, вытащил нож из кипы промокательной бумаги за кольцо на рукоятке и изучил его.

— Я полагаю, что это нож, который был в библиотеке? Такие встречаются довольно часто, — сказал он.

Мистер Мэнли подошел к нему, серьезно рассмотрел нож и объяснил:

— Это верно. Я попытался заточить его день или два назад, чтобы очинить карандаш. Я обычно оставляю свой перочинный нож в своем жилете, который не ношу. Но я не смог толком заточить его. Это негодная сталь.

— Все эти ножи таковы, но он оказался достаточно хорош для того, чтобы нанести удар, — возразил мистер Флексен.

Глава VI

У Оливии почти не было аппетита за завтраком. В действительности, было сомнительно, осознавала ли она, что ест. Элизабет Твитчер стояла подле нее, заботливо уговаривая съесть еще. Она любила свою хозяйку и чувствовала себя очень неловко, беспокоясь, что серьезно навредила ей своей легкомысленной болтовней накануне вечером. Но она была удивлена ​​крайне тревожным и озабоченным выражением, застывшим на лице Оливии. Ее состояние становилось все более и более обеспокоенным. Убийство ее мужа, без сомнения, было шоком, но учитывая какой это был муж… Элизабет Твитчер ожидала, что хозяйка немного поплачет о его смерти, а затем успокоится, когда поймет, какое это чудесное избавление. Но Оливия не плакала и не выказала никаких признаков успокоения.

В конце короткого завтрака она закурила сигарету и начала мерить свою гостиную порывистым и нервным шагом, совсем непохожим на ее обычную грациозную, легкую, покачивающуюся походку. Ей пришлось снова закурить, и, когда она сделала это, Элизабет Твитчер, убиравшая посуду после завтрака, увидела, что у Оливии дрожат руки. Тут явно было больше, чем она могла предположить; Элизабет думала об этом, и ей все больше и больше становилось не по себе.

Когда она спустилась вниз с подносом, то узнала, что доктор Торнхилл осматривает рану, которая стала причиной смерти лорда Лаудуотера, а мистер Флексен и инспектор Перкинс допрашивают Уилкинса. Поговорив с другими слугами, Элизабет вдруг обнаружила, что у нее самой есть причина для тревоги, и в панике поспешила обратно в будуар своей хозяйки. Она застала Оливию по-прежнему нервно расхаживающей взад-вперед по комнате.

— Инспектор и джентльмен, который выполняет обязанности начальника полиции, допрашивают слуг, миледи, — сказала Элизабет.

Оливия вдруг остановилась и довольно испуганно посмотрела на нее.

Затем она резко сказала:

— Пойди и узнай, что слуги сказали им — все слуги, до единого слова.

Явно бóльшая тревога ее хозяйки немного уменьшила собственную панику Элизабет Твитчер из-за Джеймса Хатчингса, и она снова спустилась в комнату для слуг.

Мистер Флексен и инспектор Перкинс не узнали ничего важного от Уилкинса, но благодаря ему мистеру Флексену стало ясно, что характер убитого действительно был отвратительным. Холлоуэй, с другой стороны, оказался им куда более полезен. От него они узнали, что накануне Хатчингс был уволен без предупреждения и что он изрыгал яростные угрозы в адрес работодателя, прежде чем уйти. Также они узнали, что Хатчингс, который ушел около четырех часов дня, возвращался в замок ночью. Служанка Джейн Питтэвей слышала, как он разговаривал с Элизабет Твитчер в голубой гостиной между одиннадцатью часами и половиной двенадцатого.

Мистер Флексен долго допрашивал Холлоуэя и узнал, что Джеймс Хатчингс — человек с невероятно дурным характером и что в комнате для слуг велись споры о том, чьи приступы гнева были хуже — его или их умершего хозяина. Затем он отпустил Холлоуэя и послал за Джейн Питтэвей. Маленькая, наблюдательная молодая женщина с резкими чертами лица рассказала довольно определенную историю. Около одиннадцати часов вечера, прежде чем она прошла в большой зал, чтобы унести две вазы с цветами, опорожнить и вымыть их на следующее утро, Джейн прошла мимо двери голубой гостиной и услышала голоса. Она прислушалась и узнала голоса Хатчингса и Элизабет Твитчер. Нет, она не слышала, о чем они говорили — дверь слишком заглушала звуки. Но, кажется, Хатчингс спорил с Элизабет. Да, она была удивлена, узнав, что он находится в доме после того как ушел подобным образом. Кроме того, все думали, что он бросил Элизабет Твитчер и стал встречаться с Мейбл Эванс, которая на праздники приехала из Лондона домой к матери, живущей в деревне. Нет, она не знает, как долго он оставался в замке. Она думала о собственных делах, но, если кто-нибудь спросит ее, она должна сказать, что Хатчингс — наиболее вероятный кандидат на совершение убийства, чем кто-либо, кого она знает; его характер даже хуже, чем у его светлости, и он изводил всех окружающих еще больше, чем его светлость. На самом деле, она никогда не могла понять, как Элизабет Твитчер могла его выносить, хотя, конечно, все знали, что она никогда не оставалась у него в долгу.