Загадка Кондор-Хаус - [17]

— А как насчет Симоны?

— Она совсем другая. — В его серых глазах появилось какое-то отсутствующее выражение. — Мужчины, такие как Сангер, подобны горностаю в курятнике. Их быстро опьяняют убийства. Не успеешь обеспечить их одним превосходным трофеем, а они тотчас же хотят другой. Добудь им льва, и они захотят еще трех. Иногда приходится напоминать им законы, касающиеся охоты чтобы их как-то унять. Я встретил и нескольких женщин, которые вели себя подобным образом на сафари. Но Симона совсем другая. Сначала было похоже, будто она искала смерти. Во всяком случае, мне так казалось. Вы же знаете, она потеряла первого мужа. Казалось, Симона обладала безграничной энергией и была абсолютно лишена страха. Но в ней таилась какая-то глубокая печаль. Она подвергала себя огромной опасности. Несколько раз я пригрозил, что отвезу ее обратно в Найроби. Она давала обещание вести себя разумно, но на следующий день снова выкидывала какой-нибудь фокус, приводивший нас обоих на грань гибели. Думаю, именно это и заинтересовало меня в ней больше всего. Я пытался понять, почему женщина, обладавшая столь многим, ради чего стоило жить, казалась абсолютно равнодушной к жизни.

— И поняли?

— Думаю, да. И я стал доказывать, что жизнь женщины не должна заканчиваться со смертью мужчины. Симона слушала. И мы, как вы знаете, поженились. Наверное, Симона усвоила урок даже слишком хорошо. Пожалуй, она никого по-настоящему не любила после Брауела и, думаю, не полюбит.

— Тогда почему же?.. — Я с удивлением смотрела на него.

— По мере того как вы становитесь старше, Маделин, та любовь, которую вы знали в двадцать, перестает казаться вам такой уж важной. Вы думаете о любви как о более спокойном чувстве. Страстная необходимость обладать объектом своей любви сменится удовлетворением от сознания, что она или он рядом. Пытка ревностью постепенно исчезнет. Жажда обладания перестает быть такой острой. Одержимость желанием сглаживается. Даже секс становится нежнее, хотя приносит не меньшее удовлетворение. Когда-нибудь мы оба станем более удовлетворенными, чем прежде. По крайней мере, я на это надеюсь.

Он повернул голову; Симона и Харви выходили из столовой, Симона смеялась над тем, что говорил Харви. Когда они проходили по коридору к гостиной, я уловила слово «Найроби», а затем имя Брюса Монро.

Мне стало жаль Брюса. Он заслуживал лучшего отношения Симоны. Глядя на его профиль, я представила его у одинокого бивачного костра, вынашивающего мысли, которые только что изложил мне, и выстраивающего свою собственную тихую философию, которую использовал как щит, прикрывающий его нежную и чувствительную от природы натуру.

Я сказала:

— А насчет лошади, Брюс, спасибо. Я принимаю ваше предложение на завтра и уверена, что мы с Пашой поладим.

Он посмотрел на меня и улыбнулся:

— Да, не сомневаюсь, что вы поладите. Я очень его люблю. Постарайтесь не натягивать поводья очень сильно. У него нежный рот. Симона всегда забывает об этом. Если вы будете помнить, у вас не возникнет никаких проблем с Пашой и вы получите удовольствие от любого темпа… Вы любите животных?

Когда они не смотрят на меня хищным взглядом в открытое окно моей спальни. Между прочим, спасибо, что распорядились срубить ту ветку.

— Я рад, что сделал вам что-то приятное. Хотя Заид всего лишь пытался быть ближе к своей подружке.

Я не была в этом полностью уверена, но кивнула.

— Я видела их сегодня вместе, похоже, он действительно очень привязан к Фатиме. Вы должны показать мне других животных и рассказать о них, если это вас не затруднит.

— Когда пожелаете.

Он бросил на меня доброжелательный взгляд и встал, так как в комнату вошла Симона.

Похоже, никто не обратил внимания, когда минут десять спустя я выскользнула из комнаты. Симона и Харви все еще говорили об охоте, а Брюс рассеянно слушал.

Поднимаясь наверх, я услышала громкое рычание одной из больших кошек…

Глава 4

На следующее утро беседа с Симоной привела меня в крайнее раздражение, так как мы несколько раз спорили по поводу сцены, над которой я в тот момент работала. Мне пришлось продемонстрировать ей, что и я могу быть такой же упрямой, как и она, и напомнить, что, приступая к написанию сценария, я приняла на себя определенную ответственность и прошла через конкурсное испытание. Хотя я готова была рассмотреть предложения Симоны, ей не следовало ожидать, что я безропотно приму их в любом случае.

Ей это совершенно не понравилось, но она ничего не могла поделать, разве что воспользоваться положением владелицы контрольного пакета акций «Монтевидео, инкорпорейтед» и приказать Артуру Шиллеру отстранить меня от работы над сценарием. Но она пока не была готова к этому, хотя, боюсь, сегодня утром испытывала такой соблазн.

После бурного обсуждения я была не в состоянии сразу же приступить к написанию сцены, которая обещала стать по-настоящему хорошей, поскольку решительно придерживалась своей сценарной линии. Но сейчас я испытывала слишком сильное напряжение, оказавшись вовлеченной в утренние дебаты.

Мне было необходимо как-то направить свою работу в нужное русло. Так что вместо того, чтобы устремить взгляд на чистый лист бумаги, вставленной в машинку, я решила прокатиться на Паше. Я потрепала его по холке, когда он стремительно выскочил в ворота, которые открыл передо мной усмехающийся садовник. Конь фыркал и, казалось, хотел пуститься галопом, но я удержала его, и он пошел быстрой рысью. Мы благополучно проехали по посыпанной гравием дорожке и между деревьев, постепенно привыкая друг к другу. Великолепный, с глянцевой шкурой гнедой жеребец был немного тяжеловат по американским стандартам, но во всем остальном вполне соответствовал описанию Брюса Монро.