Загадка Алатырь-камня - [22]

Тем не менее часть старейшин держала сторону Бледы, который щедро делился с ними подарками из привозимых Аттилой награбленных сокровищ, да еще смел бахвалиться собственным боевым искусством, существовавшим лишь в воспаленном от неудовлетворенного тщеславия воображении старшего брата.

Желание избавиться от помехи в лице бездарного Бледы было столь сильным, что Аттила использовал для этого даже ничтожный повод. В 441–442 годах соправители направили свою страшную конницу на Иллирию, почти всю ее взяли и основательно разграбили. Из обоза то и дело слышался плач захваченных красоток. Они представляли разные народы, поскольку Иллирию населяло десятка полтора этнически очень разных племен. Впрочем, рыдали девушки, казалось, в унисон.

Освобождать от врага римскую провинцию отправился византийский военачальник Аспар, командовавший гарнизоном в соседней Фракии, также римской провинции. Но римляне были наголову биты, и даже сам Аспар едва унес ноги. А победители в числе добычи заполучили шута Зеркона с огромной безобразной головой, горбом и крошечными, изуродованными ножками, которого обожал Аспар. Эта страсть к остроумному карлику чудесным образом передалась Бледе; Аттилу же при виде несчастного уродца попросту тошнило.

Дошло до того, что когда иллирийские и фракийские пленные сбежали (их было столько, что у гуннов не оставалось сил на охрану), Бледа повелел отыскать среди беглецов одного лишь Зеркона. Карлика привели в кандалах, отчего Бледа до слез хохотал, после чего повелел снять цепи и подарил уроду жену – даму из числа угорской знати. Терпение Аттилы на этом лопнуло, и он приказал убить старшего брата, осуществив таким образом давний свой замысел.

Каким образом кончил свою жизнь Бледа, история умолчала, если не считать только достоверным источником сагу о Нибелунгах, исторические сведения которой столь же верны, сколь вращение Солнца вокруг плоской Земли. Зато и пространство для домыслов поистине бесконечное. Так, в пылу сочинительства современный автор здоровенной томины «Аттила, Бич Божий» некто Росс Лэйдлоу описывает даже… романтическую «предварительную» дуэль на кнутах, которая якобы состоялась между Бледой и Аттилой и в которой Бледа «огреб» от младшего брата кнутом по самые уши.

Кончину же Бледы мистер Лэйдлоу и вовсе обставил в духе древнегреческой трагедии. Якобы Аттила оставил брата ночевать в запертом помещении наедине с сосудом цикуты, велев самостоятельно отравиться. И Бледа в конце концов принял яд, сравнявшись в каком-то смысле с самим Сократом. Так или иначе, но с помехой в лице старшего гаремного «напарника» Аттила разделался.

Шел 444 год. Оставшись наконец единоличным владыкой после десяти лет совместного правления, Аттила первым делом отменил положение, согласно которому струсившего на поле брани воина насмерть забрасывали камнями, а стариков по достижении определенного возраста изгоняли в леса на верную погибель. При этом мягким нравом Аттила отнюдь не отличался: времена стояли такие, что без жестокости управлять человеческой массой было невозможно. Поэтому казнил молодой шаньюй обыкновенно либо распятием, либо усаживанием на кол. А как вы хотели? Аттила оставался сыном своего кроваво-изуверского времени, хотя и умел заглядывать далеко вперед.

В общем, наведя порядок в центральном управлении Гуннией после волюнтариста и пустозвона Бледы, новый вождь отправился в бесконечное путешествие по своим бескрайним владениям, решив по дороге с особенным тщанием осмотреть места, откуда происходили прапрадеды Латкай и Джоха. Как-никак, именно там находилась исконная родина гуннов. В компании многоопытного верховного шамана по имени Номто вождь погонял вместе с небольшим отрядом лучших воинов на северо-восток – в Долину Ручьев.

Одной из тайных целей путешествия стало поочередное посещение всех известных гуннам Бугров – мергелевых останцев, напоминавших о давным-давно стекавшем с севера на юг леднике. Никак не шла из головы шаньюя давняя беседа с Флавием Аэцием в Риме, окончившаяся посещением лупанария с зеленоглазой красивой девочкой.

И закрадывались серьезные сомнения, хотя девочка тут была, конечно, ни при чем. А не ошибались ли шаманы, когда повсюду доносили один и тот же приказ Богов: двигаться на Запад? Разве не может быть, что по истечении десятков и даже сотен лет Боги вовсе переменили свое мнение относительно гуннского народа? А что, если пора повернуть орды на Восток или на Юг?!

Да и в конце-то концов, шаманы зачастую передают свои сакральные знания из поколения в поколение и таким образом в состоянии существенно влиять на мнения потомков. Вот почему выбор верховного шамана Аттила остановил именно на Номто: тот никогда не видел Бугров и не происходил от шаманских предков, став связующим звеном своего народа с Богами исключительно в силу собственных уникальных способностей.

Даже «вещества силы» не требовались пятидесятилетнему Номто для выхода в Астрал. Погода также не интересовала шамана – одинокого борца не только с людской разобщенностью, но и с человеческим превосходством по отношению ко всему сущему.

Глава 14. В дебрях этимологии