– Сэр Гахерис, с подначек гнусных, учинённых Сэром Агравейном!
– За что?
– Тут надо вспять историю пустить:
«Мордред, однесь>20, на кураже зелейном,
воззвал к публичному осмотру лона!
Леди Гавейна хладной статуей застыла,
ждала с надеждою от вас защиты чести.
Стыдливостью готова поступиться,
но выполнить любую вашу волю,
способную Мордреда опозорить
и повод дать насмешкам отмстить
все подлые дела его былые…»
– А я? – если не обращать внимание на громкую подачу материала, сильно раздражающий разноразмерный белый стих, и странную смену ударений в словах, история становилась всё более интересной. Им бы Гоблина пригласить для правильного перевода. От любопытства даже тошнить почти перестало. Надеюсь, что это костюмированное представление полностью кем-то проплачено и надо только соответствовать, чтобы на штраф какой не нарваться. Нравы тут чрезвычайно свободные, да и я, вроде как, по сценарию числюсь не последним из пантеона местных героев.
– О! Сэр Галлахер, тогда… – Эйгир снова понесло в патетику:
«Величием своим и благородством духа
смогли унизить вновь злословного Мордреда.
От детородных членов состязанья
трусливо уклонился он, и даже со стыдом сорвал
с себя клинок наследный.
Короткий, не прославленный в боях»
– Круто, – похвалил я сам себя негромко, всё более внимательно вслушиваясь в панегирик>21 себе. И девицу какую-то раздел, впервые не получив по морде, и даже письками пригрозил померяться. Вот бы в обычной жизни так. Интересно, а за что потом меня по башке отоварили? Пришлось приподнять руку, чтобы остановить увлёкшуюся Эйгир:
– Я так понял, девичья честь Гавейны была спасена. Тогда почему меня стукнули по затылку? Как я понял, сделал это какой-то там похерис, но хоть за что? Да, а почему вы все время обращаетесь ко мне на «вы»?
– О! Сэр Галлахер, вы великий рыцарь, а я лишь женщина, хоть мать Сэра Артура!
– Что? – я чуть не скатился со скамьи, – Значит я вчера раздел и тискал сестру здешнего короля, а сегодня уже пристаю к его почтенной маме?
– Да все вам рады послужить в почётном деле продолженья рода. Большая честь, открыв ларец, наполнить лоно семенем героя! Заветы предков исполнять достойно, нисколько не взирая на года. Деяния сего воспеты будут с восхваленьем!
– Секундочку! – снова встрял я. Мысли никак не хотели собираться вместе и воссоздать понятную картину происходящего. Ясно, что сексуальная жизнь тут вчера была чрезвычайно разнообразной. Жаль, ничего не помню. Как они потом, не дай бог, с наследниками разбираться будут? Меня, случаем, не приплетут? Но надо докопаться до сути этой туманной истории:
– Эйгир, послушайте, так за что меня ударили и в этот подвал оттащили?
– Тут снова надо отсупленье…
«Сэр Агравейн, весь в чёрной зависти,
недоброе задумал прегрешенье.
Позора прошлых дней стерпеть не мог,
когда Сэр Галлахер двенадцать дев
подряд возвысил, а он – лишь только трёх!»
– Любопытные тут были турниры, – я с уважением покосился на свои замызганные кожаные штаны. Не ожидал от себя такого, если честно. Даже в самых разухабистых школьных мечтах. Прямо гордость берёт. Но тут опять некстати влез внутренний голос: «Это тебе не в унитазе монстров разводить, тут публике реальный класс показывают»! Пришлось легонько встряхнуть головой, чтобы вернуться в тему:
– Любезная Эйгир, с агрономом ясно, но давайте уточним, тот похерис с чего так на меня обозлился?
«Сэр Гахерис – всем добрый малый,
рубака славный и достойный муж!
Он младшую – любимую жену вам
с поручением отправил, а вы,
веселием охоты увлеченный, всё
своё семя вместо лона направили
в её раскрытые от изумления уста!»
– Хорошо, что не в глаз, – нервно хихикнул я, – Обидел парня, да?
«Сэр Гахерис, он выше пересудов,
но Агравейн затем наплёл ему, что вы
коварно, ещё трижды, всуе,
всё семя извели поместо лона -
в срамной темнице девы молодой!
Тем отказавшись от скрещенья рода,
попутно умалив все ратные его дела»
– Ай да похерис, ай да сукин сын! Сам товарищу помочь не смог, но за другими глаз положил. Просто Берия какой-то. – я уже не знал, зарыдать тут надо по местному сценарию или восславить своё знание Камасутры, так неожиданно перешедшее из теории в реальную практику. Интересно, сколько времени уже длится этот праздник? Чёрт, ну почему я ничего этого не помню? Ладно, обдумаем потом, а сейчас надо продолжать допрос единственного доступного источника:
– Итак, я тут нужен всем, но по навету коварного завистника, гм, хотя вроде и по делу, получил удар по голове. Но зачем меня в темницу засунули?
– О! Сэр Галлахер, позволите ли мне свершить повествованье, которое надысь>22 в пергамент внесено?
– А можно сразу перейти к финальной части? Чем там закончилось? У меня голова колоколом гудит.
– Как вам угодно, рыцарь благородный! Итак, – тут её голос опять опасно возвысился:
«Сэр Галлахер
решил тогда вовек попрать Мордреда
и объявил, доселе рыцарям незнанный,
кунштюк заморский: «Гавейна, свет
в ночи моих мечтаний, сними одежды
и явись нам вся»! Толпа затихла,
прекратился гомон и тесный круг
собрался в тот же раз.
Сэр Галлахер,
вниманьем упоённый, на обозренье
вздыбил между ног могучего коня.
Все девы ахнули и ближе подобрались.
