Задохнись моим прахом - [26]

Мне всегда становилось дурно на уроках биологии. В этот раз моя рвота говорила сама за себя. Девочки, идущие сзади меня, обошли мое представление, а потом обошли и ту девушку, согнав при этом ворону. Пруденс подошла ко мне и подала свою бутылку воды. Мне льстило то, что она не брезговала, что кусочек моей блевотины бы попал в ее бутылку. Видимо она также блевала при своем первом разе. Поэтому спокойно подержала мои волосы, когда я решила блевануть еще раз. Напоследок.

Придя в себя, мы с ней пошли дальше. Впереди уже виднелись опустевшие магазины с выбитыми стеклами. Где-то из-под асфальта прорастала трава. Как будто после последней стычки прошло не три месяца, а три года. Трупы, валявшиеся вокруг нас, не кончались. Об один из них я даже успела споткнуться, снова почувствовав боль в ноге.

Мы с Пруденс пошли искать возможные лекарства в аптеку. Прилавок был весь в крови и мне не хотелось знать, расстреляли ли здесь кого-то или взорвали. Стеллажи были пустыми. Но внутри аптеки всегда есть склад. На котором правда тоже ничего не оказалось: только пустые бутылки и рассыпанные пилюли. Видимо кто-то принимал их прямо здесь. Мы стали шариться по полу. Возможно какая-нибудь таблетка завалялась под развалинами.

Но нет. Это был самый чистый, по наличию товара, магазин во всей округе.

Боль в ноге стала усиливаться. Столько километров я давно не проходила. Она будто кричала мне «Ты что творишь! Я же сейчас возьму и отвалюсь!». «А вдруг и правда отвалиться?», подумала тогда я. Но поскорее выкинула эти тревожные мысли из своей головы. Выходя из аптеки, я замедлилась, чтобы случайно не подвернуть лодыжку. Ребята еще не успели повыходить из своих магазинов. Я надеялась, что это потому, что у кого-то все-таки нашелся улов. И пока они не появились, я могла спокойно отдохнуть на лавочке. Точнее на том, что от нее осталось.

Рядом со мной села Пруденс и закурила. Она делала самокрутки сама и нередко хорошо их продавала. Я пока была не настолько отчаянной, чтобы податься дурной привычке. Мне хватало лишь пассивного курения.

Я закрыла глаза. Эта вылазка, пусть еще и не закончилась, но уже высосала из меня все силы. Даже мое второе дыхание. Я понятия не имела, как мне топать обратно. Возможно все пойдут без меня, бросив сзади. И только одна Пруденс, с ружьем на перевес, решиться меня поддержать и сопроводить.

Но ведь у нее там дочка. А что, если мы не вернемся? Будем лежать среди трупов на этой заброшенной улице, а вороны также будут нас клевать. Ведь другие ребята не вернулись… а они были гораздо больше и старше нас. Я не останавливалась озираться по сторонам: в любую секунду из угла мог выйти какой-то солдат, который примет нас за предателей родины и убьет на месте. А я, с каждым своим скрипом при ходьбе, лишь увеличивала шанс привлечь к себе внимание.

Но ведь сама я в жизни до школы не дойду. Особенно сейчас. Сидя с закрытыми глазами, я представляла себе вкусные и жирные бургеры, что продавались у нас рядом со школой. Мы заходили туда после уроков все вчетвером, а иногда даже сбегали с последних пар, чтобы успеть ухватить последнюю партию милкшейка с фисташкой. Ммм… фисташка. Не знаю, продают ли они еще коктейли с ней. Самые вкусные коктейли, которые я когда-либо пробовала. Душу была готова продать в тот момент за него. Да и все, что набрала себе в рюкзак.

Да, это звучит очень глупо. Но в тот момент мои мозги расплавились. То ли от невыносимой жары в тот день, то ли от прелестных видов вокруг.

Справа раздался выстрел. Не такой оглушительный, но очень явный. Потом второй. Мы забежали обратно в аптеку. А точнее меня, оглушенную выстрелом и в снова в ступоре, туда затащила Пруденс. Ружье у нас было одно на двоих, я им не умела пользоваться. Из магазинов тут же повыбегали наши ребята. Одного из них успели ранить, я слышала крик. Пруденс оставила меня одну, хоть и не стала убегать далеко вперед. Я сползла вниз по стене и молилась, чтобы она оказалась цела. Чтобы не попала под пули. И чтобы, если ее все-таки ранят, то не смертельно.

В ушах стоял гул — было страшно и очень громко. Я закрыла их руками и глаза тоже. Мне было страшно заглянуть за угол и увидеть, что там твориться. И если бы кто-то, перестреляв всех моих новых друзей, зашел в аптеку, я хотела, чтобы меня тогда уж пристрелили без боли.

И я уж точно не хотела бы смотреть на это.

Да и на того, кто это сделает.

Я боялась не столько ощутить боль перед смертью, сколько испугаться и от этого умереть.

Стреляли они друг в друга недолго. Наши быстро взяли верх. В основном из-за того, что нападавших было всего трое. Против нас, семерых. Я наконец-то вышла из аптеки. Даже не чувствовала боль в ноге, было не до этого. Пруденс обкрадывала одного из нападавших. Она стащила у него пушку покруче, а мне всучила ружье.

Раненого парня еле подняли. Он жутко стонал и его рана на бедре была намного крупнее моей. Куски мяса валялись рядом и он, в панике, пытался их поднять и запихнуть обратно внутрь. От его криков все внутри съежилось.

Если у меня от перелома была такая боль, что же чувствовал он в ту минуту?

С собой у нас не было бинтов. Никто не рассчитывал на столкновение. Какая-то девочка сняла с себя кофту и обвязала ею ногу раненого. После чего какой-то парень попытался его поднять. И бедный раненый снова издал крик. Так, что зазвенело в ушах. Я в те минуты просто стояла рядом и наблюдала за ужасной картиной.