Задержи звезды - [63]

— Последняя наша встреча с Максом прошла не очень хорошо, и я хотел бы, чтобы все было иначе.

Кэрис с возросшим любопытством наклоняется вперед.

— Но произошло то, что произошло, и теперь нам никуда от этого не деться. Он сделал свой выбор. Макс хотел бы, чтобы мы продолжали жить и не обижались на него за то, что случилось.

Она резко откинулась на спинку скамьи, пораженная словами Прэнея, пока тот возвращался на свое место. У него была возможность признать, что они могли повести себя с сыном иначе. Но они по-прежнему напоминают фарфоровых кукол, не принимая ответственности и не выказывая даже малейшего чувства вины, от чего Кэрис становится плохо.

Многоуважаемая профессор поднимается и начинает бесстрастно рассуждать о жизни ее сына. Речь женщины безупречна, профессор явно привыкла к публичным выступлениям, и Кэрис ненавидит ее за это.

— Воеводство лишилось важного члена общества, и я хотела бы поблагодарить работников ЕКАВ, которые пришли сегодня почтить его память.

Кэрис поднимает глаза — много людей из команды поддержки и административного штата, с которыми они познакомились во время учений, сидят в дальних рядах.

— Макс был талантливым юношей, находящимся в авангарде своей области. Он нашел собственное место в Европии и был вознагражден захватывающей возможностью.

Кэрис в недоумении смотрит на женщину, продолжающую говорить слова, слова, много слов о парне, которого, как ей начинает казаться, она совсем не знала.

Кент присоединяется к профессору, чтобы рассказать о «его Маке», хотя рамки детских воспоминаний досадно ограничены. Он запинается, немного посапывая, перед тем как сделать паузу.

— Мак сказал мне, что девушка была его лучшим другом.

Все в зале поднимают свои склоненные головы, а шокированная Кэрис улыбается, видя, как застыла стоящая перед ней мать Макса. Кэрис поднимает собачью лапу и слабо машет ей Кенту, который машет в ответ. Люди в зале смотрят на потрепанного вида девушку во втором ряду.

— Мак сказал мне, что самое главное — это твой лучший друг, — говорит мальчик, уже подросший с тех пор, как Кэрис впервые увидела его. — А он был моим лучшим другом.

По залу проносится ропот, эти слова затронули сердца людей, и профессор с окаменевшим лицом смотрит на Кэрис.

— Это как пустить лису в курятник, — бормочет Лю, впервые внимательно взглянув на Кэрис и отметив, насколько осунулось ее лицо и как углубились черты. — Когда ты в последний раз нормально ела?

Она пожимает плечами.

— Ну же, давай уйдем отсюда и отыщем местечко, где бы нам поесть.

— Мы сорвем церемонию.

— Он бы этого хотел. Ты видишь Макса хоть в чем-то здесь?

— Нет. Только в лице его младшего брата, стоящего напротив.

— Его тут нет, Кэрис. Тут нет ничего от Макса.

Она колеблется.

— Они в любом случае подходят к концу. Мы помянем его по-своему. Так, чтобы это было достойно его.

Она секунду ждет, перед тем как, соскользнув со скамьи, с опущенной головой и Лайкой в руках направиться к выходу в задней части зала. Пока она уходит, мужчина в задних рядах поднимает руку, пытаясь привлечь ее внимание, но она не хочет, чтобы кто-то обращался к ней, не сейчас и вообще никогда.

Не теперь, когда его больше нет.

Глава двадцатая

Благодаря очарованию Лю им удается сесть за столик в ресторане Ротации даже с собакой. Он волшебным образом выпросил у одной из официанток миску с какими-то объедками и поставил их на пол, где Лайка с жадностью все съел.

— Постарайся его кормить, — мягко говорит Лю, и Кэрис вспыхивает раздражением:

— Я могу позаботиться о своей собаке.

— Не уверен, что ты о себе можешь позаботиться, дорогая, только и всего. Даже если ты не голодна, собаке все равно нужно есть.

Она смотрит, как Лайка, измученный жаждой, пьет воду, и ее охватывает чувство вины.

— О господи! Мне нельзя никого доверять. Я убиваю все, что люблю.

— Ш-ш-ш, — говорит Лю, вкладывая меню ей в руки.

— Я для него как удавка.

— Лайка — собака-спасатель. Ему это нравится, и ты ему нужна.

— Я не могу… — Она смотрит невидящим взглядом в меню.

— Знаешь, — говорит Лю, — действительно тяжело мыслить логично и справляться с большими чувствами, когда ты ничего не ел. Ну же, заказывай.

Кэрис подчиняется и просит принести порцию спагетти. Она протягивает руку к сканеру чипов, для чего ей приходится засучить рукав потрепанной толстовки Макса и открыть запястье.

— Принесите ей еще чесночных гренок. — Кэрис пытается протестовать, но Лю отмахивается от ее возражений. — Углеводы помогают. Это наука. Теперь, — говорит он, — поделись со мной своим любимым воспоминанием о Максе. Знакомой тебе комичной ситуацией, которая характеризует этого прекрасного парня.

Она удивленно смотрит на него.

— Ты думала, я позволю тебе хандрить? — Он трясет головой. — С тем, что произошло там, наверху, покончено. Мы должны продвинуться вперед, почтив его память, а не убивать себя чувством вины и печалью за то, что могло бы случиться.

— Тебе легко говорить, — шепчет она.

— Это не то, чего он хотел бы. Ему хотелось бы, чтобы ты подвела под этим черту. И в какой-то момент напилась до мертвецкого состояния.

Кэрис кривится, но понимает.

— Поэтому расскажи мне о своем любимом воспоминании.