Задержи звезды - [62]

— Кэрис? Ты действительно должна пойти.

— Я пойду.

— Ты будешь там? Профессор Алина спрашивала.

Некоторое время уходит на то, чтобы вспомнить имя, и она вздрагивает. Его мать. Завтра она встретит всех, кто его когда-то любил и потерпел неудачу.

— Я буду.

Почувствовав перемену в ее настроении, Лайка разворачивается и вытягивается, мягко лизнув хозяйку в нос, а Кэрис успокаивается от этого желанного отвлечения. Он все еще маленький, но с каждым днем растет.

Завтра: двадцать четыре часа. Тысяча четыреста сорок минут — в шестнадцать раз больше, чем у них было вместе, в конце.

— С этой собачонкой сюда нельзя. — Служитель настойчив, но Кэрис его не замечает, проходя мимо, прижав Лайку к груди, его подросшие лапы лежат у нее на руках. — Пожалуйста, мисс, это… — Он резко умолкает, когда она поворачивается, чтобы посмотреть на него, сняв темные очки с лица. — Вы можете присесть во втором ряду, — заканчивает он неуверенно.

Она кивает, не замечая, как он пристально рассматривает ее наряд. Кэрис натянула старую рыбацкую толстовку Макса поверх единственного черного платья, которое у нее было, волосы высоко подняты и собраны в закрученный пучок. Лайка жует изношенный рукав.

— Кэрис. — Отец Макса встречает ее в проходе между рядами. — Мы не знали, сможешь ли ты к нам присоединиться. — Он больше ничего не говорит, а просто кладет руку ей на плечо в формальном приветствии, и она находит такое прикосновение значимым, даже если это обычное проявление уважения к ее рангу.

— Спасибо, Прэней. — Кэрис не совсем уверена, за что благодарит отца Макса, но она осознанно называет его по имени, чтобы быть с ним на равных. Она садится, положив собаку на колени, и умолкает.

Семья Макса выложилась на все сто, и Кэрис спокойно думает о том, как бы это взбесило его.

Начинает играть музыка того стиля, над которым он бы посмеялся, и в зал входят его мать и Кент, лицо профессора Алины закрыто аккуратной черной вуалью. Кэрис закатывает глаза, увидев такой драматизм. Они проявляют всю эстетику горя, но нет никаких признаков того, что действительно скорбят.

Кент останавливается в проходе возле нее.

— Ух ты, крутая собака!

— Спасибо.

— Можно я сяду с тобой?

— Конечно.

Профессор Алина тянет его прочь:

— Пойдем, Кент, ты сидишь впереди, с семьей.

Эти слова прожгли Кэрис насквозь, и она отшатнулась, у нее внутри все пылает от такого неуважения, когда она смотрит на потертую хлопковую нить, обвязанную вокруг ее пальца. Семья. Мать Макса наклоняет голову в сторону Кэрис, и девушка настороженно кивает в ответ. Пока Кент, обернувшись, с тоской смотрит на Лайку, Кэрис украдкой продвигается вдоль скамьи, оказываясь прямо за мальчиком, и Лайка кладет лапу ему на спину. Он улыбается, и девушка отвечает ему улыбкой. Она отгоняет мысли о том, насколько он похож на Макса.

Кто-то проскальзывает по скамье, садясь рядом с ней, и она вяло улыбается, когда видит, что это Лю, глядящий на нее с любопытством.

— Ты пришел, — только и произносит она.

Он гладит Лайку по носу.

— Это твоя замещающая личность?

— В смысле?

— Заводить собаку характерно после такого. — У него доброжелательное выражение лица.

— Ох! — В определенный момент почувствовав, что ей нужно сказать что-то еще, она набирается духу и добавляет: — Даже не думала, насколько я банальна.

Он берет Кэрис за руку и сжимает ее, и в этом жесте она видит глубокие корни его печали; опустошенность от потери друга выгравирована в уголках его глаз и рта.

— Извини, — бормочет она. — Мне так жаль.

— За что ты извиняешься? Ты в этом не виновата.

— Я должна была его спасти…

Отец Макса бросает взгляд через плечо, и Лю осторожно заставляет ее умолкнуть.

— Давай не будем брать на себя вину, пока прозаическая семья находится в пределах слышимости. — Он протягивает ей платок, но ее глаза сухие, какими они были все время с тех пор, как она вернулась на Землю.

— Он спас меня, пожертвовав собой, — шепчет Кэрис, и наконец ей становится приятно говорить с кем-то, кто знал того Макса, которого знала она.

— Конечно, он так сделал. Ты ожидала, что он поступит как-то иначе? — Лю кладет пальцы Кэрис на переднюю лапу Лайки, чтобы упокоить девушку, и она, обхватив лапу, начинает ее гладить. — Вот и хорошо.

Прэней объявляет начало службы, и они замолкают. Кэрис с интересом слушает новые для себя истории про детство Макса. Голос его отца тусклый, но не бесстрастный, и она ощущает, что он, скорее всего, страдает больше всех остальных, хотя они настолько сплочены, что тяжело сказать наверняка.

— Нашему сыну вечно нужно было знать, как все работает, — говорит он. — Макс всегда задавался вопросом «Почему именно так?», а бывало, и ходил по краю, чтобы выяснить это. Помню, я взял его с собой на пляж, когда он был еще совсем маленьким. «Папа, почему я не могу кататься на велосипеде по этой части берега за забором?» — интересовался он снова и снова. И только после того, как я подробно объяснил ему, чем на самом деле является это место, мой сын поверил мне на слово и больше не пытался проехать на своем велосипеде со стабилизаторами в зону Североатлантического карантина.

Кэрис улыбается, услышав такую историю из жизни маленького Макса. Это первый момент церемонии, в котором она может видеть его. Движением пальцев его отец закрывает свои электронные записки.