Задержи звезды - [52]

Она прищурилась:

— Я сильно сомневаюсь в этом. Европия доведена до совершенства благодаря опытному центральному правительству, устанавливающему правила, основанные на том, что лучше для большинства.

Макс подался вперед:

— Но что если ты не права и ее нужно «совершенствовать» и дальше? Нельзя всем навязывать устаревшие правила — они работают, потому что люди сами выбирают такой путь — следовать установленным догмам. Взвешивая различные способы жизни, мы избираем такой. Ты не считаешь, что в этом настоящее значение утопии? Европия была бы на самом деле унылым местом, если бы люди вроде меня, утратив свое любопытство, не спрашивали, зачем нам определенные правила. Лучше быть мертвым, нежели не интересоваться ничем.

Она рассмеялась:

— Как же легко ты разбрасываешься квази-философскими банальностями о смерти и выборе. Второго у тебя скоро не останется. По-твоему, сколько времени пройдет до того, как тебе придется делать что-то ради нее, а не во имя себя? Во имя кого, Макс?

Он обнял маленькое тельце дремлющего Кента и поцеловал его в щеку, вдыхая запах мелового талька.

— Я лучше пойду.

— Да, ты должен идти. Я с нетерпением жду этого выбора, когда придешь в чувство, — надеюсь, это произойдет перед тем, как Представители в Большом Центральном Зале выгонят тебя за столь мелочное несогласие.

Он бросил последний взгляд на брата, затем без единого слова прошел мимо матери.

Станция была переполнена людьми, возвращающимися в пригород с работы, по Стенным рекам непрерывно двигалась информация о прибытиях и отправлениях. Макс осмотрелся в поисках Кэрис, уже начав волноваться, но тут пара холодных рук обвилась вокруг его лица и закрыла ему глаза.

— Либо меня пытается ограбить двенадцатилетний, — сказал он, — либо это худющие ручонки девушки, которую я когда-то знал. — Он повернулся лицом к нападавшему. — Она уже умерла. Хладнокровно убита после неудачной попытки ограбления на станции. Очень печально.

— Как ужасно. — Кэрис приподнялась и поцеловала его в щеку. — Преступники нынче принимают любые обличия. Детей, красивых девушек. — Она взмахнула волосами. — Всевозможные.

— Красивых, да? — Он взял их сумки. — Пойдем, а то пропустим наш гибрид.

— Ты видел Кента?

— Да.

— Все прошло хорошо?

— Да.

Кэрис заподозрила, что односложные ответы указывают на противоположное, но не стала давить на Макса.

— Эй, — сказал он. — А у нас получилось немного пошутить тогда.

— Да уж. — Она повернулась к нему. — Но если ты собираешься указывать на это всякий раз, когда у нас получается, мы никогда не продвинемся дальше.

— Что ты имеешь в виду?

— Давай не будем изучать каждое взаимодействие, чтобы увидеть, есть ли еще что-то между нами, любим ли мы до сих пор друг друга, сможем ли оправиться от разрыва. Если мы будем так делать, то убьем наши отношения. Мы умрем.

Макс промолчал.

— Поэтому давай снова шутить, вести себя непринужденно и планировать сделать ту малость, которая может изменить жизни всех людей нашего возраста.

— Мне понятно, о чем речь, — сказал Макс, поднимая их сумки. — Идеальный сценарий, чтобы оставаться беззаботными.

Они подошли к платформе, где громыхающие двигатели обдавали дымкой кислорода вагоны и пассажиров и создавали атмосферу девятнадцатого века, когда паровоз готовился покинуть маленький городишко. Этот же город был отнюдь не таким: солнце, садясь, вспыхивало светом позади листового стекла станции, бледно-голубой наверху боролся с красными огнями неба на западе.

Поезд был забит, и Кэрис с Максом поднялись к выделенным им местам, устраиваясь на креслах с бледно-серой обивкой и пристегиваясь.

— Готов? — спросила она, и он почувствовал, что Кэрис говорит не о путешествии.

— Готов. — Затем задал ей вопрос: — Ты уверена?

— Конечно.

Она устроилась поудобнее, стоило поезду тронуться, и почувствовала, как ее ударило в живот, когда гибрид набрал скорость, сила инерции вжимала девушку в сиденье. Вскоре город исчез, а окна заполнились лоскутным одеялом полей: коричневых, зеленых и поразительно желтых — рапсовых.

— Ненавижу этот цвет.

Он засмеялся:

— Забавный объект для ненависти.

— Я ненавижу и его название тоже. Надеюсь, если уж на то пошло, утопия однажды решит социальные проблемы такого плана. — Она смотрела на то, как нескончаемым потоком льются фермерские земли.

— Сломленные люди будут всегда, как бы хорошо ни функционировало общество.

Они какое-то время молчали, пока поезд проезжал под Каналом. Потом Кэрис спросила:

— Макс, почему ты сделал это?

— Что именно?

Она кивнула.

— Разве было бы достаточно, если бы я просто рассказал своей семье о нас? — спросил он.

— Да, — ответила Кэрис. — Этого было бы достаточно.

Макс отрицательно покачал головой:

— Лишь на какое-то время.

Они вновь умолкли, наблюдая за пейзажем, перерастающим в ярко-зеленые поля континента.

— Как думаешь, мы ведем себя эгоистично? — спросила она.

— Почему?

— Просим изменить правила только на основании наших чувств.

Он задумался над этим.

— Коль мы так чувствуем, значит, вероятно, другие тоже, или будут, если у них появится такая возможность.

— Даже если на данный момент все просто хотят ускользнуть друг от друга, как сделал ты?