Задержи звезды - [33]

— О, знаешь, идеально.

— И у меня такое же ощущение. — Он улыбнулся. — И это было твоим первым воспоминанием?

— Довольно близко к нему. — Кэрис уселась рядом с Максом, и он достал ей из рюкзака сэндвич с курицей, который девушка с радостью взяла.

— Сколько тебе тогда было?

Она колебалась.

— Макс…

— Наверное, тебе было пять, как и всем остальным. — Он на мгновение задумался об этом. — Но тогда ты бы не помнила так много об этом месте, например, как пройти куда-то. И ты бы не стала пятикратным чемпионом по бросанию блинчиков. — Он взглянул на нее. — Кэрис?

— Мои родители… Уэльс тогда был независимым, знаешь, поэтому сначала они отказались от Ротации. Они остались здесь, в горах. Мы были в числе последних, кто ушел.

Макс посмотрел на нее с изумлением:

— Ты выросла не в Ротации?

— Я жила здесь до восемнадцати.

— Без переездов?

— Да. Я присоединилась к Ротации, когда мне было восемнадцать.

Макс откинулся назад.

— Ни одной Ротации до восемнадцати лет. Господи, только не говори об этом моим родителям, если ты когда-нибудь встретишься с ними, — они не одобрят. — Он откусил кусок от бутерброда, качая головой. — Не удивительно…

— Что не удивительно? — спросила она.

— Что Европия — все эта — кажется тебе слегка неудобным.

Она положила сэндвич.

— А тебе нет?

— Не особо. Я имею в виду, это стало неудобным теперь, когда я встретил тебя и должен буду переехать через два месяца.

Она беззвучно ахнула.

— Кэри?

— Ты переезжаешь?

Он пристыженно опустил глаза.

— Я в первой жеребьевке, Кэри.

— Почему я об этом не знала?

— Я ждал подходящего момента.

— И ты решил, что он настал сейчас? — Ее голос изменился, невольно выдавая нотки боли, но она ничего не могла с этим поделать.

— Я думал… думал, подожду, пока наступит идеальный момент.

Она, поразмыслив над этим, сказала:

— Ты думал, объявишь мне, что переезжаешь через два месяца, и это станет лучшим способом закончить наш идеальный день?

— Да, — сказал он, заметив, однако, ее ироничный взгляд. — Нет. Наверное. Да.

— Но, когда мы встретились, — вымолвила Кэрис, — ты управлял семейным супермаркетом. Только начал работать там для них.

— Нет, Кэри, — ответил он мягким тоном. — Я уже работал там какое-то время. Именно поэтому и был так огорчен. Слушай, я никогда не ожидал встретить кого-то, похожего на тебя, но так продолжаться не может — это не допускается, пока нет.

Она водила ногтями по лицу, разглядывая мох на камнях, обдумывая, что делать и что сказать. Наконец произнесла:

— Что сейчас происходит? Это все?

— Я не хочу, чтобы так было, — сказал Макс тихо. — Мне не хочется тебя терять.

— Ты как-то странно пытаешься меня удержать, Макс.

— У меня нет слов. Может, когда мы станем старше… — Он умолк, инстинктивно понимая, что не стоит поднимать глаза.

— Это все? — повторила вопрос Кэрис.

— Я просто не могу. Не могу. Как мы это оправдаем? Ни у кого из моих друзей такого не было. Ни у кого. — Она что-то пробормотала, и Макс продолжил: — Пожалуйста, не дави на меня этим понятием прошлого поколения по поводу отношений. Речь не об этом. Но то, как меня воспитали…

— Как, Макс?

Он тоже отложил остатки своего сэндвича.

— Я рассказывал тебе о моей семье. Они умирали за то, чтобы основать утопию. Мои бабушки и дедушки, их братья и сестры — мои двоюродные бабушки и дедушки — были первым поколением. Я из семьи основателей, Кэрис. Что тебе в этом не ясно?

Она молчала.

— Таких семей, конечно, много. Но моя… Мы ходили в языковую школу шесть дней в неделю. Моим первым рисунком на холодильник были золотые звезды Европии на синем фоне. Господи, моими первыми словами, похоже, являлась клятва.

После этих слов на лице Кэрис появилась улыбка.

— Мои бабушка и дедушка по отцовской линии изначально попали в утопию из Индии и Испании, по маминой линии — из Швейцарии и Италии. У моей бабушки докторская степень в генетической педиатрии, так же как и у мамы.

Кэрис сидела неподвижно, укрощенная весомостью наследия его семьи, но восхищенная шансом узнать детали, которых она так долго ждала, не решаясь об этом спросить.

— Моя бабушка была в основной группе ученых, утверждавших: исторические данные о фертильности и детородном возрасте основаны на некорректных исследованиях, устаревших статистических показателях из Франции восемнадцатого века. Она провела очередное исследование, установив новые рекомендации по воспитанию детей. Моя семья наконец доказала, что нет ничего плохого в том, чтобы заводить детей в более зрелом возрасте, и таким образом было снято социальное клеймо с позднего деторождения.

— Значит, люди могли перестать говорить «тик-так» и бояться затягивать с этим, — размышляла Кэрис.

— Именно. Что, в свою очередь, привело к инициативе введения Правила пар.

Они сидели рядом, пока Кэрис все это переваривала.

— То есть, когда я дразнилась, что ты действительно веришь…

— Тебе известно, как тяжело идти против того, чему тебя учили всю жизнь?

— Не думаю, что да.

— Это ранит. — В его голосе звучала мольба. — Если бы мы встретились немного позже…

— В другом десятилетии практически.

Неприкрытая правда сделала больно им обоим, и Макс хотел успокоить ее, но не знал как, поэтому они сидели, глядя на туман, застилавший долину.