Задержи звезды - [28]

— Извини.

— Не говори глупостей, — ответила она отстраненным голосом. — Это не имеет никакого значения.

— Имеет. Я просто был так…

— Ничего страшного. — Она чмокнула его в плечо, поднялась с края кровати и прошла через темную комнату, ее светлая кожа освещалась лишь лунным светом. Он наблюдал за ней в замешательстве, когда Кэрис подняла с пола рыбацкую толстовку.

— Я могу надеть это? — спросила она, натягивая ее через голову. Толстовка доходила ей до середины бедра. Он кивнул, и она вышла в кухню.

— Хочешь чего-нибудь? — крикнула оттуда.

С облегчением осознав, что она не уходит, он крикнул в ответ:

— Я бы охотно попил воды.

— Вернусь через минуту.

Он лежал, глядя, как свет от дороги пробегает по потолку каждый раз, когда мимо проезжает гибрид, голова Макса кружилась от спиртного и того, что сейчас произошло. Но когда Кэрис не вернулась через пять минут, он начал волноваться.

Он нашел ее свернувшейся на стуле в кухне, ее силуэт прорисовывался лунным светом, льющимся сквозь стеклянные двери. Уставившись на развалины кирпичных фундаментов, что раньше обозначали вход в сад, она кусала ноготь и покачивала коленом, в которое уперлась подбородком.

— Ты в порядке?

Она не ответила.

— Кэрис?

— Привет, — пряча от него взгляд, сказала она с улыбкой, не коснувшейся ее глаз.

— Можешь посмотреть на меня? — Он осторожно подошел, положив руку ей на спину.

— Кажется, я уже протрезвела, — промолвила она, по-прежнему не глядя на него.

— Тебе должно быть стыдно. — Она глянула на него с раздражением, но он продолжил: — Потому что я не смог.

Она закрыла голову руками:

— Я идиотка.

— Не говори глупостей. — Он сел возле нее. — Это я идиот, я не смог себя контролировать.

— Так же, как и я.

— Но я не мог сделать это — имею в виду, я хотел, чтобы тебе было хорошо, но…

Она подняла голову и наконец одарила его взглядом сквозь прядь волос, спадающую на ее зеленые глаза.

— Меня это не беспокоит, Макс.

— Это неловко.

— Вряд ли.

Он откинулся на спинку стула.

— Нет?

— Это было комплиментом на самом-то деле.

— Ну ладно, это именно то, что было.

— Извини, я вела себя странно, — сказала она. — Я просто была напугана.

Он убрал ее волосы с лица и заправил прядь ей за ухо.

— Почему ты была напутана?

— Потому что ты мне нравишься. И мне хотелось, чтобы я была желанной для тебя. — Она застенчиво распрямилась и встала, решив сделать чай.

— Я хочу тебя, — сказал он. — Даже при том, что ты была немного дикой.

Она спрятала лицо в толстовке, и они рассмеялись, напряжение наконец-то спало.

— Извини. — Она все же посмотрела на него прямо.

— И ты извини. Ты удивительная, жаль только, мы поторопились из-за того, что так переживали. — Макс подошел, и Кэрис опустила глаза, поэтому он поднял ее подбородок. — Но, знаешь, есть в этом и кое-что хорошее.

Она выгнула бровь.

— Мы уже делали это. А значит, можем заняться тем же самым снова.

Она рассмеялась, когда он прикоснулся губами к ее устам и просунул язык между ее зубами. Они целовались, и Макс скользил руками по ее телу, чувствуя каждый изгиб, двигаясь вниз к ее бедрам, а потом поднял ее на кухонную стойку. Кэрис застонала и уткнулась ему в плечо. Макс целовал ее, и она скрестила ноги вокруг него.

— Спасибо, — прошептала она.

— За что?

— За то, что хочешь меня, несмотря на то что я идиотка.

— Все в порядке, — сказал он, целуя ее за ухом. — Я тоже идиот.

Она обвила руками его шею, а он запустил ладони в ее волосы. Смех застыл у них на устах, и приятное возбуждение внизу животов свидетельствовало о том, что в этот раз все будет действительно серьезно.

Глава девятая

Пятьдесят две минуты

Язык тел Макса и Кэрис давал им понять, что они злятся друг на друга. Внутри стеклянного шлема его лицо морщилось, когда он произносил слова, которые она не в состоянии была услышать, он жестикулировал руками быстрее, чем шеф-повар, измельчающий овощи. Тем временем в ее позе читалось поражение: спина ссутулена, хотя тело шевелится — жертва вечного движения невесомости.

— Я знаю, — говорит она, несмотря на то что он ее не слышит. — Я задала Озрику неправильный вопрос. Я впустую потратила наш шанс, и ты на меня злишься. Я знаю.

Они потеряли связь. Они не могут говорить или слышать друг друга. Озрик пропал. В последовавшем за этим безмолвии фрустрация[13] Макса превратилась в злость, и Кэрис, которой надоела его враждебность, поднимает руку перед его лицом, ожидая полного внимания, и начинает снова и снова прижимать четыре пальца к большому, показывая международный жест, означающий «бла-бла-бла». Разгневанный, он воскрешает свою агрессию, произнося слова, которые Кэрис никогда не услышит, но он всегда будет сожалеть о них.

Они несколько минут продолжают бороться в тишине, дрейфуя в сторону темноты. Когда успокаиваются, Макс сворачивается в клубок, охватив руками свой шлем, прижав колени к груди, и кричит. Он кричит от беспомощности их положения, оттого, что они застряли здесь и плывут в ночь, не получив полных инструкций в ЕКАВ. Он кричит о том, что не должен сейчас быть здесь, с ней, что он пробовал все, чтобы оставаться в стороне, соблюдать закон утопии, оставить ее. Но больше всего кричит из-за положения, которое сейчас угрожает ей по его вине. Через час, даже меньше, она умрет, а ему придется смотреть на это.