Зачем скрывать любовь - [27]

– Если посмеете еще раз меня ударить, я отвечу, – предупредил он.

– Вы меня ударите? – Она печально усмехнулась. – Я рада, что вашего отца нет в живых, Лука. Он был бы возмущен вашим поведением.

Он расправил плечи, игнорируя легкое шевеление в груди, вызванное голосом совести.

– Давайте-ка проясним ситуацию, – сказал он, чуть расслабившись, словно ощутил временное избавление от ярости, терзавшей его все время ужина. Нет, она не отпустила его окончательно, но значительно ослабила хватку. Лука не стал задаваться вопросом почему. – Последнее, что интересовало меня в жизни, так это мнение отца, да и всех окружающих, о том, как я поступаю. Намного меньше, чем вы даже можете предположить. Кстати, смешно слушать лекции о хороших манерах от самого дьявола. – Он по-прежнему сидел слишком близко к ней, его присутствие давило, мешая свободно дышать им обоим. – Но я не способен ударить женщину, не пугайтесь. Даже если она напала первой.

Кэтрин слегка смутилась и, опустив глаза, принялась разглядывать руки. Лука невольно подумал, ощущает ли она тот же жар, который вспыхнул в его щеке. Неожиданно внутри стянулся тугой узел. Он подался вперед и накрыл ее руку своей ладонью, сжав, когда она попыталась вырваться. С ее губ слетел легкий вздох, но Лука не собирался отпускать ее руку, будто намеревался вырвать жало, которым она его поразила.

Она смотрела на него так, словно не понимала, чего он еще от нее хочет.

– Что ж, ударьте меня еще раз, Кэтрин. – Он понизил голос и посмотрел на нее со страстью во взгляде. – Будем считать это приглашением продолжить то, что мы не закончили прошлой ночью. И забудем о тех стариках, которых вы очаровывали во время ужина, и о том, какую роль вы избрали для себя на сегодняшний вечер.

Она пошевелила рукой, делая попытку впиться ногтями в его запястье.

– Я не играю роли, – бросила она ему в лицо. – Этим занимаетесь только вы. И от меня вы никогда не получите приглашение что-то закончить. Это была ошибка. Трагическая, но случайная ошибка. Я не представляю, как такое могло произойти…

– Правда не представляете?

Он не собирался задавать этот вопрос, но повисшее между ними напряжение словно подталкивало его к необдуманным поступкам. Стук ее сердца был отчетливо слышен в тишине, и стучало оно в унисон с его собственным сердцем.

– Нет, – прошептала она, и глаза стали огромными, сливаясь с темнотой. Кэтрин лгала, и он чувствовал, как в ее теле нарастает дрожь. Она не подумала, что он непременно ощутит это, ведь ее рука все еще в его ладони. – Не представляю. И я никогда ни о чем подобном не думала, что бы вы себе ни нафантазировали.

Лука не смог сдержать улыбку:

– Позвольте внести некоторую ясность.

Он потянулся, просунул руку, обнял ее за талию, а затем неожиданно поднял и пересадил к себе на колени. Теперь, когда она обхватывала его ногами и была так близко, оставалось сделать одно движение, чтобы прикоснуться к ее губам. И Лука не смог устоять.

Черт возьми, этот испепелявший сердце огонь. Он вновь ощутил ее удивление, граничащее с шоком, и затем страсть и жажду поддаться желаниям.

Она была такой же жаркой, как той ночью в своей постели, казалось, они отдалились друг от друга на минуту и вернулись в тот момент, на котором остановились.

Кэтрин не сопротивлялась, даже не попыталась сделать вид, что ей это неприятно. Он чувствовал, как она слабеет, подчиняясь охватившей обоих страсти, и бросается в нее, словно в пучину.

Обвив руками его шею, она ответила на его поцелуй, и было видно, что она не принадлежит сейчас себе, как, впрочем, и он.

Лука не выдержал и растворился в своих чувствах.

Он должен был убедить себя, что они находятся на заднем сиденье автомобиля, что она последняя женщина на свете, с которой он имеет право так себя вести. Но у него не получилось. Он ощущал только волшебный вкус ее губ и с наслаждением гладил шелковистые волосы. Слабое давление ее хрупкой фигуры лишь сильнее возбуждало его. В голове возникали мысли о том, как хорошо было бы испытать вместе сильный оргазм. А потом еще раз. Снова и снова.

Кэтрин повела бедрами, будто желая ощутить его эрекцию, и Лука вынужден был признать, что теперь уже поздно даже пытаться взять себя в руки.

Он резко поднял подол мешавшей ему пышной юбки ее платья и прикоснулся к ее бедру.

Она вскрикнула, и ее дыхание обожгло щеку. Внезапная дрожь в теле стала для Луки удивительной, она стала сильнее, когда мягкие бугорки ее грудей прижались к его торсу.

Он окончательно потерял контроль. У него даже не было желания его восстанавливать, те мысли, которые его всегда так тревожили, улетучились, не оставив следа.

Для него существовали лишь ее губы, ее волосы, волной обрамлявшие прекрасное лицо. Ткань его брюк и ее крошечные трусики не мешали ему ощутить жар ее плоти. Сейчас имело значение лишь чувство, толкавшее их в объятия друг друга. Он хотел бесконечно долго чувствовать лишь дурманящую сладость на губах, вдыхать ее запах и видеть только самую красивую и элегантную женщину из всех, что ему доводилось встречать в жизни.

Лука неожиданно понял, что говорит вслух то, что не позволял себе произнести в ее присутствии даже на итальянском.