Зачем нам стыд? Человек vs. общество - [33]

Заметное расхождение реальности и ожиданий делает стыд особенно эффективным инструментом повышения явки избирателей. Огромное большинство американцев считают обязательным для себя участвовать в голосовании. (В ходе исследования 89 % из более чем 2000 респондентов были по большей части или совершенно согласны с утверждением, что голосовать всегда – это гражданский долг.) Однако на деле регулярно голосует меньшая часть. (Исключение составляют выборы президента: в 2008 году явка составила 62 %, а в 2012‑м – 58 %.)

Напомню об эксперименте, в ходе которого письма, заставлявшие избирателей чувствовать себя виноватыми из-за пренебрежения гражданским долгом, повысили явку на 4–6 %. При проведении другого подобного эксперимента 180 000 зарегистрированных избирателей штата Мичиган были разбиты на несколько групп, для каждой из которых был составлен отдельный текст. В одном письме приводилась история посещения выборов адресатом и его соседями с обещанием, что после предстоящего голосования будут присланы обновленные данные. Этот текст оказал самое значительное влияние на явку – она возросла на впечатляющие 8 %. (Обычно единичное письмо, каким бы оно ни было, не увеличивает явку избирателей больше чем на 1 %.) Публичность стала залогом наивысшей активности избирателей и сработала лучше чувства вины{100}.

Следующий вопрос: на кого публичность действует сильнее – на людей, которые прежде голосовали, или на тех, кто пренебрегал своим гражданским долгом. Ответ на него дало еще одно исследование. Жителям Холланда в Мичигане и Монтичелло в Айове были разосланы открытки с сообщением, что имена людей, которые придут на избирательные участки, будут опубликованы в местной газете, а жителям города Или в Айове – что будут обнародованы имена непроголосовавших. Явку повысили как угроза стыда, так и обещание признания, однако признание подействовало в большей степени на «активных избирателей» – участвовавших по крайней мере в двух из трех предыдущих выборов. А вот страх стыда одинаково стимулировал как активных, так и недобросовестных избирателей, голосовавших только один раз или ни разу{101}. (Нужно отметить, что «после целого ряда обращений лиц, ответственных за проведение выборов, с сомнениями по поводу публикации имен избирателей в газетах» – лишнее доказательство того, что эффективное не обязательно приемлемое, – исследователи решили отказаться от публикации. Однако это решение было принято уже после выборов.) Стыд действует сильнее, когда реальное поведение значительно отличается от желаемого.

Навык № 3: стыдить за то, что формально не наказуемо

Особенно целесообразно использовать стыд для противодействия таким нарушениям, которые не караются более суровым или юридически оформленным наказанием. При наличии законных санкций – например, если бы в США действовал закон, делающий участие в выборах обязательным (как в Австралии), – не понадобилось бы поднимать общественность, растрачивая ее пыл на то, чтобы стыдить нарушителей. И сама общественность считала бы это пустой тратой времени. Один техасец снял на камеру, как сосед уродует его машину, и, не ограничившись использованием видео как доказательства в суде, выложил запись в Интернет. Зачем было обнародовать это преступление, еще больше позоря соседа? Пострадавшему не нужна была помощь общественности, чтобы добиться наказания виновного, – с этим прекрасно справилась система права.

Если же правовой механизм отсутствует или законы не применяются, то ставки стыда как инструмента общественного контроля повышаются. Никакой закон не предусматривал, как руководству AIG следовало распорядиться правительственной субсидией, и точно так же нет законов, запрещающих банкам выплачивать своим топ-менеджерам бонусы из бюджетных дотаций. В 2008 году руководители финансовых организаций получили в качестве бонусов почти $20 млрд после того, как правительство выделило им транш в размере $245 млрд. Корпорация Citigroup в начале 2009 года, как только получила $45 млрд бюджетных средств, намеревалась купить реактивный самолет для служебного пользования. Никакой суд не нашел бы в этих поступках ничего противозаконного, однако вскоре после этого президент Обама заявил, что Citigroup «следовало бы проявить больше благоразумия», и назвал бонусы руководству «постыдными».

Акция гражданского протеста «Захвати Уолл-стрит» стала сигналом, что множество людей считают поведение банкиров неправильным, пусть система правосудия и не усматривает в нем признаков состава преступления. И если бы хоть один инвестиционный банкир сел в тюрьму после финансового кризиса 2008 года! (Предыдущий спровоцированный махинациями кризис 1980‑х годов окончился посадкой сотен дельцов, хотя и был в 70 раз менее масштабным.) Тогда, возможно, мы не наблюдали бы такого взрыва негодования из-за постыдного поведения финансовых организаций и их сотрудников. Акция «Захвати Уолл-стрит» увенчалась какими-никакими достижениями: банки передумали вводить плату за пользование дебетовыми картами, правительство создало орган по защите потребителей от произвола компаний финансового сектора, и появился мем «один процент»