Зачем мы стареем. Наука о долголетии: как продлить молодость - [14]

Так, может быть, именно теломеры – тикающие часы, отсчитывающие продолжительность жизни наших клеток, – и ответственны за наше старение? Известно, что укороченные теломеры и активность теломеразы так или иначе участвуют во многих распространенных старческих болезнях помимо рака, в том числе сердечно-сосудистых, легочных, диабете и деменции. А есть еще такая вещь, как врожденный дискератоз. Он вызывается мутациями генов теломеразы и иногда относится к прогериям, то есть синдромам преждевременного старения, потому что больные с самых юных лет страдают недостаточностью костного мозга, испытывают проблемы с легкими, мучаются остеопорозом, глохнут, их волосы седеют и выпадают, зубы портятся, не говоря уже о более обычных симптомах – старческой пигментации кожи и нарушении роста ногтей.

Износ теломер числится среди признаков старения, о которых шла речь в первой главе, и часто их длина может указывать на возраст человека. В конце 1990-х – начале 2000-х был большой ажиотаж в прессе вокруг идеи, что перенастройка теломеразы может лечить рак, возвращать бодрость дряхлым клеткам и продлевать жизнь. «Увлечение широкой публики теломерной моделью старения понятно – она устанавливает таймер для деления клеток, и в ней легко разобраться, – пишет геронтолог Ленни Гуаренте в книге „Бессмертный поиск“ (Ageless Quest). – Я, однако, считаю, что выращенные в лабораторных условиях клетки – довольно неестественная система. Живой организм избавился бы от этих клеток прежде, чем укоротились бы их теломеры, и их заменили бы продукты дифференциации клеток-предшественниц, у которых теломераза имеется. Культуральные клетки отрезаны от этого источника обновления, они брошены на произвол судьбы».

Хотя кое-кто из специалистов был настроен скептически, идея теломеразной терапии так впечатлила американского бунтаря-геронтолога Майкла Уэста, что он специально для этого основал фармацевтическую компанию Geron. Уэст был одним из первых исследователей стволовых клеток. В интервью журналу The Translational Scientist он рассказал чудесную историю про то, как пригласил Леонарда Хейфлика посетить его фирму. Ученый, открывший естественный предел жизни клеток, весьма критически относился к направлению, в котором работала фирма Geron, но согласился пожертвовать для эксперимента лоскут кожи со своей ноги. Вставив ген теломеразы в извлеченные из этого образца клетки, Уэст сумел перевести клетки через предел Хейфлика и заставить их размножаться дальше. «Хейфлик был убежден, что нам никогда не удастся ничего поделать с человеческим старением, однако именно его клетки стали первыми, достигшими бессмертия», – вспоминал Уэст.

То был замечательный научный прорыв, да еще и такой символический. Но, несмотря на этот и другие успешные опыты на животных (мышах и прочих), теломеразная терапия работала непостоянно, непредсказуемым образом, и истолковать ее результаты оказалось затруднительно. Геронтологи убедились наконец, что общая картина причин и процессов старения гораздо сложнее, чем сперва казалось. И сегодня изучение других сторон клеточного старения, помимо теломер, открывает новые удивительные факты о биологической природе возраста.

4 Клеточное старение, или Как коптить небо

По воспоминаниям Джуди Кампизи, сейчас одного из ведущих исследователей клеточного старения, ее первый доклад на эту тему в конце 1980-х в Калифорнийском университете в Беркли встретил едкий отпор «какого-то брюзгливого деда». «Барышня, – надменно заявил он, – то, о чем вы говорите, это артефакт клеточной культуры. К процессам in vivo он никакого отношения не имеет».

«Я его за одну „барышню“ чуть не убила!» – вспоминает Кампизи со смехом. Но отношение брюзгливого деда не было необычным. «В конце 1980-х и начале 90-х многие сильно сомневались, что клеточное старение – что-то большее, чем артефакт клеточной культуры». Очень долгое время эта тема приводила к озлобленным перепалкам на съездах геронтологов. Общее мнение начало смягчаться только с появлением все новых и новых доказательств, что избавление от впавших в «старческое бессилие» клеток серьезно (до 30 %) продлевает жизнь целого ряда подопытных животных и избавляет от некоторых возрастных заболеваний.

По правде говоря, Кампизи сама не сразу поняла важность этого направления. Маленькая тихая женщина с грацией балерины, Кампизи начала свой путь в науке с изучения рака – а именно «почему раковые клетки размножаются, когда не должны». Известный уже Хейфлику феномен клеточного старения интересовал онкологов как возможный механизм подавления опухолей, то есть способ природы нейтрализовать клетки, которые могут со временем накопить опасные мутации в неблагоприятных и переменчивых условиях жизни. Хейфлик сделал такое предположение, когда заметил, что, в отличие от его нормальных эмбриональных клеток, раковые клетки продолжают делиться беспредельно.

Как-то раз двое коллег, занимавшиеся вопросами старения, попросили Кампизи добавить свою фамилию и название научной темы к их заявке на грант. Им позарез был нужен кто-то третий. «Наверное, это всё фигня – клеточное старение, возраст, нет здесь никакой связи, но ты напиши, что, может, есть!» – так они ее просили. Кампизи охотно согласилась: любая возможность раздобыть денег для собственного исследования ее устраивала.