Зачем ловеласу жениться - [74]

Этот ответ можно было бы считать вполне удовлетворительным, если бы Тоби одновременно с ним не выпалил:

— Простуда. — Изабель посмотрела на него с недоумением, и он, пожав плечами, продолжал: — Ну… одним словом, ей нездоровилось. Жар и ломота во всем теле… Точно сказать, чем она заболела, мог только доктор. Его, конечно, вызвали. Но я же пока не знаю, что он сказал… Но я уверен, что она скоро пойдет на поправку. Думаю, что в понедельник избирательный участок вновь будет открыт.

— Да, конечно, — кивнул Йорк. — Надеюсь увидеть тебя в понедельник. Договорились?

— Да, в понедельник, — ответил Тоби. — Полагаю, что в понедельник мы с вами наверняка встретимся.

— Мистер Йорк, ели вы сейчас остаетесь в Лондоне, то, возможно, завтра мы могли бы увидеться в церкви, — проговорила Изабель.

— Возможно, леди Олдридж. — С улыбкой приподняв шляпу, мистер Йорк молча кивнул другу и, развернувшись, быстро зашагал по улице.

Тоби посмотрел ему вслед. «Черт возьми, что происходит? — думал он. — Судя по всему, Йорк тоже сегодня не был в графстве Суррей. А может, старик вообще устранился от проведения избирательной кампании? Что ж, если так, то тогда понятно, почему мы оба набираем не очень много голосов».

Тоби вдруг захотелось догнать Йорка, отвести его в клуб, там напоить и вывести на чистую воду. Этот человек явно что-то скрывал. Как, впрочем, и он, Тоби. И трудно было сказать, куда эта скрытность заведет их обоих. Но было совершенно очевидно, что Йорк не прилагал ни малейших усилий к тому, чтобы его переизбрали в очередной раз. И если так… то тогда могло случиться невероятное.

Да, вполне могло случиться так, что он, Тоби, действительно победит на выборах.

— Тоби… — Изабель потянула его за рукав. — Как насчет постельного белья?

— Ах да, постельное белье… — Он одарил жену ослепительной улыбкой. — Что ж, пойдем, дорогая.

Они снова зашагали по улице, и Тоби мысленно отчитывал себя: «Ох, какой же ты глупец!» Но даже если бы случилось чудо и он, Тоби, победил бы на этих выборах, что он получил бы в результате? В сущности, почти ничего. Да, именно так, потому что победа на выборах будет всего лишь временной победой. Победой на один срок, если можно так выразиться. А потом Изабель устроит для него очередное испытание. Следовательно, вывод очевиден: для обеспечения счастья в семейной жизни он должен завоевать свою жену. И он непременно ее завоюет, так как теперь в его арсенале появилось новое оружие — любовь. Он действительно любил Изабель, и это кое-чего стоило.

Глава 19

— Тоби, но это ведь неприлично.

— Ошибаешься, дорогая. Это всего лишь отрезок шелка, над которым хорошо потрудились — ладно скроили и крепко сшили. И к вопросам морали это никакого отношения не имеет. А ты, моя милая жена, выглядишь сейчас потрясающе.

Изабель попыталась повыше подтянуть лиф платья. Потом повертелась перед зеркалом, неодобрительно разглядывая свое отражение. Может, вырез платья покрыть… чем-нибудь кружевным? А какой смысл? Грудь все равно будет выставлена напоказ. Боже, она умрет от стыда!

— Доверься мне, дорогая — сказал Тоби, подходя к ней сзади. — Это платье выглядит совсем не так вызывающе, как тебе кажется. Во Франции его покрой сочли бы едва ли не пуританским.

— Но мы не во Франции! — заявила Бел. А если французы считают слишком скромным такой наряд, то ей нет до этого дела. Ее шокировала не только глубина декольте. Насыщенный цвет — оттенок красного вина — уже сам по себе являлся цветом греха, а блестки, которыми был расшит лиф, сверкали как маяки, привлекая похотливые взгляды. Но Тоби велел модистке сшить именно такое платье, и, судя по выражению его лица в зеркале, он остался доволен результатом. — Я чувствую себя голой, — пробормотала Бел. — Но если тебе это нравится…

— Мне это очень нравится. Видишь ли, это платье выделяет тебя из толпы. А в оперу ходят для того, чтобы показать себя. Для того, чтобы люди обратили на тебя внимание.

— Я думала, мы идем смотреть «Дон Жуана»… — пробормотала Бел.

Тихо посмеиваясь, Тоби положил руки на обнаженные плечи жены и, наклонившись, поцеловал ее в шею.

— Милая, мне нравится, когда у тебя высокая прическа, как сейчас. — Губы его скользили по ее шее. — Это заставляет меня думать о том непередаваемом удовольствии, что я испытаю, когда сегодня вечером, после театра, распущу твои чудесные волосы.

Целуя жену за ухом, Тоби провел пальцами по ее обнаженным плечам, и Бел почувствовала, что у нее подгибаются колени. Если и дальше так пойдет, они никогда не выйдут из дома. Однако нельзя сказать, что это ее огорчило бы. Ей не очень-то хотелось покидать дом, и выход в свет немного ее беспокоил.

— Ты удивительно красивая женщина, — сказал Тоби, обнимая ее. Они смотрели на себя в зеркало. — И вместе мы с тобой — чудесная пара.

Бел вынуждена была признать, что муж прав. Люди так часто говорили им об этом, что она уже начинала привыкать к этой мысли.

— Мне хотелось бы взять тебя прямо здесь, перед зеркалом, — прошептал Тоби.

А вот такие слова она, напротив, не привыкла слышать. Совсем не привыкла. Хотя нельзя сказать, что они резали ей слух. Пожалуй, ей даже нравилось это слышать. Тем более что отвердевшая плоть мужа сейчас упиралась ей в спину, что свидетельствовало о его искренности.