Зачем? - [16]

Если мальчик вопреки докладу ясновидцев и магов Москвы и Подмосковья всё-таки биоробот, то какое право имеет хозяин квартиры скрывать это в принципе? Ведь это должен знать каждый! И вообще: вдруг соседи - а дом громадный - не желают соседствовать с таинственными существами? Даже если оно всего одно, таинственное, десяти лет, привычный Вася и так далее.

Ну а если ещё что-то? Что именно? И зачем?

Естественно, прибежали Васькины одноклассники, крайне взволнованные близостью приключения. Всех детей порасспросили с пристрастием. Общий глас был таков: Васька хороший малый, с юмором, любознательный, в чём-то вундеркинд, но по физкультуре всегда имел твёрдую тройку. В основном из-за природной ненависти к сильным телесным движениям, особенно если маршем, строем, как все и вместе со всеми. "Телесный индивидуалист", - как выразилась одна девочка, брезгливо поморщившись.

- Девочка, ты очень забавно выразилась, - подбодрил её журналист Сунько, телевизионщик. - Что ты имеешь в виду?

- Мне всегда хотелось убить Ваську, - откровенно сообщила девочка.

- Да разве так можно? За что? Это же грех! - со всех сторон посыпались реплики народа.

- Он - мой сосед по парте. Он всё время думает. Я и кнопки ему на стул подкладывала, и циркулем колола, а он всё думает! - продолжала маленькая агрессорша.

- Да ведь в школе и подумать бывает надо, не правда ли? - подбодрил её Сунько, тихонько кивнув оператору - включай камеру!

- Думать! Только взрослые могут столько думать! А детям вредно! - Девочка была невероятно уверена в себе.

- Он думал как взрослый? - подкрадывался к главному вопросу Сунько.

- Да. Я очень жалею, что он прыгнул в окно и остался жив! - Девочка чуть не плакала с досады.

- А тебя не удивляет это самое обстоятельство?

- Нисколько. Очень жалко, - подтвердила свою позицию девочка.

- Скажи, пожалуйста, может быть, он чем-то обидел тебя? Ну, ещё чем-то, кроме задумчивости? - продолжал Сунько.

- Я же вам русским языком говорю: он не задумчивый. Он - думает. Вы что, не понимаете разницу? Он - ду-ма-ет!!! - разозлилась девочка.

- Ну хорошо, не волнуйся, не надо. А что ты там говорила про кнопку?

- Кнопки. Это ерунда. А вот на днях я циркулем его! Он хотел поднять руку, чтобы ответить на вопрос по математике, я - раз! - и воткнула ему прямо в ладонь! - Девочка светло улыбнулась приятному воспоминанию.

- Так это же больно, а? Кровь опять же... И ты могла испачкаться, и учебники, тетрадки. - Сунько тянул удовольствие, впервые встретив такого юного и пушистого монстра в бантиках.

- Не было ничего. Я сделала очень заметную дырку, а она взяла и сразу пропала! - Девочка опять посуровела.

- Не может быть! - притворно удивился Сунько. Оператор, сообразительнейший малый, взял девочку самым крупным планом.

Все свидетели этой беседы затаили дыхание. Девочка, ощутив прилив торжества - сколько внимания к ее персоне! - выпалила:

- Честное божественное!

Зрители подавились хохотом.

- Вот уж действительно - шли годы...

- Ай да сучонка!

- Смешались в кучке... Щепки полетели...

Реплики посыпались из толпы, как разнокалиберный горох, заглушая голос тележурналиста, который, заканчивая вещание с лестницы, отвёл девочкино интервью следующей фразой:

- Я надеюсь, следующий репортаж о невероятном полёте Васи Ужова с десятого этажа мы проведём с участием самого Васи, а также его родителей, пока недоступных для интервью. До скорой встречи!

Раскрасневшаяся от удовольствия девочка огляделась по сторонам, ища ещё какого-нибудь интервьюера. Ей жутко понравилось болтать с прессой. Сейчас она была готова рассказать всем даже самые интимные подробности своих отношений с треклятым Васькой. Даже как она капнула ему в клюквенный компот - он очень любит все компоты! - канцелярского клея, а он выпил.

Васька, лично наблюдавший всю сцену через специальный дверной глазок-слушок, усмехнулся и сказал:

- Пап, я думаю, что эта стерва с кнопками сейчас оказывает нам громадную помощь.

- Какую? - не понял Иван Иванович, тоже всё слушавший.

- Отвлекает внимание. У неё, гадины, у единственной есть хоть какая-то информация. Сейчас её всю, по самые бантики, всосёт пресса и остальные штурмовики, а мы смоемся.

- Куда? - печально спросил Иван Иванович.

- К ней же. На дачу. У них зимняя дача тут неподалёку. И адрес я знаю... Мы успеем на последнюю электричку.

- Ничего не понимаю, - огорчился Иван Иванович.

- Слушай. Я, когда понял, что Муська в меня втюрилась, сразу решил пересесть на другую парту и попросил у классной, чтобы мне помогли. Свободных мест для обмена не нашлось. Сидеть с моей... здесь цензура... никто не хотел. Но сведения просочились. Она стала меня тиранить. Я спёр у неё ключи. Она мне ещё раньше показывала, идиотка, сколько ключей носит с собой. Дескать, какая она великая и как ей доверяют родители. Сделал копии, а потом ей подбросил. Ну, когда она уже вдоволь нахлюпалась носом от страха, что наврать родителям. Я как бы нашёл её ключи где-то в проходе между рядами в классе.

- Ну ты и фрукт! - заметил Иван Иванович. - Зачем всё это? И как ты сделал копии? На это ведь и время, и деньги нужны, а?

- Только профессор языкознания может в упор не знать, что его сын давно владеет любым слесарным инструментом, паяет, пилит, конструирует и многое другое. Я, папа, слегка вундеркинд. Меня учитель по труду просто на руках носит, отчего я имею допуск в его кабинет в любое время. Ты никогда не читал, например, мой школьный дневник? Там записи есть. Хорошие. Для тебя.