Зачарованный киллер-2 - [8]

И вот я вновь иду от метро на «Баррикадной» по этому переулку. Раннее утро, снежок хрустит под башмаками, как умеет хрустеть снежок только в теплое утро в Москве на асфальте, впереди маячат согнутая фигурка старушки и двух девчонок, предвкушающих горячую ванну и жареную картошку с колбасой.

Я воображаю себя сыщиком, этаким майором Прониным. (Вор Гринька–лютый нагнулся над унитазом. Оттуда на него смотрели внимательные глаза майора Пронина). Одет я прилично, но небогато. Всегда питал антипатию к модной и броской одежде. Я же не тетерев на току, которому надо выделяться брачным оперением. Мне кажется, что мужики, уделяющие излишнее внимание модной одежде, поголовно страдают комплексом неполноценности.

На мне длинный стеганый пуховик цвета детского недержания, лыжная шапочка с идиотской надписью: «Salamandra», хотя никакого отношения это китайское изделие к обувной фирме не имеет, вельветовая куртка (поддержанная), свитер, черные джинсы и меховые полусапожки. Вот к обуви я отношусь внимательно — это настоящая «Саламандра»: прочная, удобная, как перчатка, и неброская. В нагрудной открытой кобуре газовый браунинг немецкого производства. В заднем кармане штанов фирменный выкидной нож. Он недлинный, лезвие вполне разрешенного размера. Покупая эти игрушки я иронизировал над самим собой, но в каждом мужике сидит ребенок не наигравшийся в «войнушку».

Сворачиваю за «фигурантами» во двор. Вот ведь парадокс! Тот же самый двор (тот же самый чай), что и в прошлой жизни. Если они, вдобавок, зайдут в тот подъезд, откуда началось мое путешествие за три моря… Точно, зашли.

Я ныряю в подъезд, отметив, что электронный замок так и не починили. Прикуриваю, чтоб не насторожить старушку, хотя она не должна обладать повышенным слухом, прислоняюсь к батарее. Тепло, хорошо.

Глубоко затягиваюсь; после морозного воздуха сигарета кажется особенно вкусной. Уши мои насторожены. Если бы они умели двигаться, то напомнили окружающим огромные лопухи немецкой овчарки. Но в моем окружении только пыльные стены подъезда, на которых современные каллиграфы уже отобразили отношение «Витька» к «Маринке из третьей квартиры». В гулкой утренней подъездной тишине шаги «фигурантов» слышны отчетливо.

Так, третий этаж. Остановились. Легкий звон ключей. Басистый лай. Голосок: «Не боитесь, собачка добрая, голодная только, вот и лает».

Отбросив сигарету я наподобие Бэтмена взлетаю на два пролета выше. И успеваю заметить, что дверь закрывается угловой квартиры справа. Еще я успеваю услышать вскрик, некий обрывок крика, в котором леденящий ужас.

Я вновь закуриваю и, неспешно поднимаюсь на площадку, прикладываю ухо к массивной двери, обитой дерматином.

Черт, умели строить при Сталине! Почти ничего не слышно. Так, некий фон, в котором вырисовывается густой лай и очень слабые крики.

Воображение рисует мне алчного пса, терзающего девчонок. Нелепо как–то. Зачем это бабке? Скорей всего она простая сутенерша, а девчонки просто испугались большой собаки. Помоет девчат, приоденет и начнет торговлю. Молодое тело в Москве цениться высоко. На Тверской такие малолетки идут по полста баксов.

Я спускаюсь по широким ступеньками. Запал охотника остывает, превращаясь в усталую горечь.

Я вновь выхожу на хрусткий снежок, обхожу дом и бессмысленно взираю на угловые окна. Хорошие окна, большие. Только не мытые давно. Что ж ты, бабуся, своих девчонок на их мытье не поставишь? Не первый день, наверное, в «мамочках» ходишь?

Тут я вспомнил, что из–за этой дурацкой слежки забыл купить метионин. Посмотрел на часы, все те же, командирские (я — патриот) и потопал по Красной Пресне к ближайшей аптеке. Она находилась сразу за крупным книжным магазином, в который я намеревался обязательно зайти.

Аптека работала с семи, я купил лекарство, и начал решать, где проболтаться до открытия книжного? Ноги сами принесли меня к злополучному дому. Не верилось мне в абсолютную беспричинность совпадений. И вообще, какое–то неприятное предчувствие меня глодало. Да и делать мне было совершенно нечего.

Там, на Кипре, я так и не принял щедрые предложения Серых Ангелов, вполне удовлетворившись гонораром от Гения. Я несколько дней пошиковал с Валей, потом заплатил местному наркологу (им оказался пожилой англичанин, сухой, как вобла в пивбаре на Арбате, чопорный и высокооплачиваемый). Он в основном пользовал наркоманов, которых на Западе везде полно, но Валя его быстро уболтала.

На три дня британец уложил меня в свою стационарную больничку. Шикарная, по российским понятиям, палата, больше напоминающая номер полулюкс в хорошем отеле. Плохо лишь, что по телевизору все программы не русские.

Но скучать британец мне не позволил. Триста долларов в сутки он брал не зря. После его процедур я напоминал сам себе горбушу после нереста: тощую, избитую, умирающую. Он промывал меня и спереди и сзади, не забывая закачивать в кровь огромные флаконы разных снадобий. Клизма сменялась капельницей, капельница — рвотным, рвотное — инъекциями в попу, инъекции — капельницей… Это уколовращение продолжалось все трое суток, а в промежутках я спал без сновидений. Еды мне не давали. Британец через Валю (она посещала меня аккуратно) объяснил, что человек может без вреда для здоровья не кушать две недели. Ему видней, сам то он, скорей всего, не кушает уже многие годы.