Зачарованный апрель - [29]

— В котором часу подавать ланч? — поинтересовалась миссис Арбитнот, стараясь вести себя как хозяйка.

— Ланч, — ответила старая леди, — будет в половине первого.

— Хорошо, я скажу кухарке. Это будет нелегко, но у меня есть небольшой словарик…

— Кухарка уже знает.

— О? — произнесла миссис Арбитнот.

— Да. Леди Каролина неплохо говорит по-итальянски. Она уже все объяснила прислуге. Что до меня, я все равно не смогла бы спуститься в кухню. Даже если бы и хотела, кухарка вряд ли меня поймет.

— Но… — начала миссис Арбитнот.

— Но это же чудесно, — вмешалась миссис Уилкинс, страшно обрадованная. — Надо же, нам ничего не придется делать. Мы с Розой в последние годы были такими добрыми, такими заботливыми, что теперь нам просто необходим отдых.

Миссис Фишер посмотрела на нее, стоявшую у стола, с апельсином в каждой руке, и заторопилась к выходу.

«Эту женщину просто необходимо как можно скорее поставить на место», — думала она, уходя.

Глава 8

Миссис Арбитнот встала из-за стола недовольной.

Когда подруги спустились в сад, миссис Уилкинс сказала:

— Если она займется домашним хозяйством, у нас останется больше свободного времени. Разве вы этого не понимаете? Нам нужно радоваться, что хоть кто-то взялся за это. К тому же она знает итальянский, а мы с вами нет.

— Я понимаю, но не люблю, когда чужие люди делают все за меня.

— А я очень люблю.

— Но ведь это мы нашли Сан-Сальвадор! — воскликнула миссис Арбитнот, не в силах сдержать свое возмущение. — Просто глупо позволять ей здесь хозяйничать!

— Действительно, глупо было бы, — ответила миссис Уилкинс, — против этого возражать. Не понимаю, зачем нужно жертвовать свободой ради возможности всеми командовать.

Лотти не выносила ответственности. Этому виной был, сам того не зная, ее муж. Он был очень пунктуальным человеком и старался, чтобы все шло по раз и навсегда заведенному порядку. Для него это не составляло никакого труда, скорее вселяло уверенность в завтрашнем дне, но бедная Лотти, которая была страшно рассеянной, никак не могла запомнить всех его требований. Между тем она вела дом и, следовательно, отвечала за все хозяйственные мелочи. Стоило потеряться какому-нибудь пустяку, стоило хоть на минуту задержаться с обедом, как на нее обрушивался град упреков. Она просто мечтала о том, чтобы хоть кто-нибудь снял с нее бремя постоянной ответственности за все происходящее кругом, но до сих пор этого не случалось, и миссис Уилкинс покорилась неизбежному. Она покорно выслушивала нотации Меллерша и разучилась отвечать на них, чтобы не сделать еще хуже. От этого ее лицо приобрело виноватое выражение, которое не покидало ее до тех пор, пока, наконец, она не уехала далеко-далеко от своего мужа. По-видимому, только расстояние между Англией и Италией оказалось достаточным для того, чтобы снять с молодой женщины этот груз. Она радовалась свободе и вовсе не собиралась снова взваливать на себя хлопоты по ведению домашнего хозяйства, особенно если была веская причина этого избежать. Она не понимала, почему подруге вздумалось возражать против того, что могло только доставить ей удовольствие.

Миссис Арбитнот не ответила на последнее замечание. Причин этому было две: во-первых, ее обидело непонимание и холодность Лотти, а во-вторых, она залюбовалась садом.

Ступени, по которым они шли, с обеих сторон обрамляли цветущие ветки. Она узнала запах, который поразил ее прошлой ночью. Это и была глициния, о которой говорилось в рекламе. Все было точь-в-точь как обещано: и запах цветов, и солнце, и возможность в течение целого месяца спокойно отдыхать. Они осмотрелись вокруг. Оказалось, что благоухание идет от очаровательной аркады, которую вьющиеся растения покрывали сплошным ковром. Там, где она кончалась, расстилалась лужайка, засаженная кустами алой герани и усыпанная ярко-рыжими настурциями вперемешку с красными и розовыми цветками львиного зева. Если посмотреть еще дальше, то можно было разглядеть террасы, уступами спускавшиеся с холма. Каждая представляла собой небольшой фруктовый сад, где среди олив стояли шпалеры винограда, росли фиговые деревья, персики и вишни. Вишни как раз были в цвету, и нежные бело-розовые бутоны сияли среди трепещущих от ветра листьев олив. На виноградных лозах только что начали появляться завязи. Под деревьями росли голубые и фиолетовые ирисы, лаванда и колючие серые кактусы, молодая трава пестрела одуванчиками и маргаритками. Внизу виднелось море. Все вокруг радовало яркими красками. Цветы, которые в Лондоне можно было увидеть только на клумбах, редкие и дорогие цветы соседствовали с простыми одуванчиками и лиловыми соцветиями дикого лука, и от этого казались еще прекраснее.

Подруги молча стояли и смотрели на эти восхитительные джунгли. Недовольство миссис Арбитнот постепенно прошло. Среди такой красоты просто невозможно было чувствовать себя плохо. Она решила, что нужно позволить миссис Фишер делать что хочет, это совершенно не важно. Если бы только Фредерик был рядом с ней, как в те дни, когда они любили и понимали друг друга, то большего нечего было бы желать. Она вздохнула.

— Не надо, — сказала миссис Уилкинс. — В раю никто никогда не вздыхает.