Зачарованный апрель - [24]

Когда миссис Уилкинс вышла из комнаты, окно было широко распахнуто, и внутрь вливался запах цветущих веток багряника, растущего под окном. Кругом не было ни души, ничей голос не нарушал рассветную тишину, но на каменном полу уже стояла ваза свежих лилий, а на столе распускались настурции. Лотти остановилась, не дойдя нескольких шагов до комнаты миссис Арбитнот, и завороженно смотрела на неправдоподобную красоту цветов, вдыхая их аромат и стараясь поверить, что не грезит наяву. Она просто не могла поверить, что проживет целый месяц среди такого великолепия. Раньше ей случалось видеть истинную красоту, но только изредка и понемногу. То это был пучок маргариток, которые она нарвала в поле теплым днем, то закатный луч, упавший на окно. Никогда раньше Лотти не бывала в столь прекрасном месте. Даже букет цветов на столе был внове для молодой женщины, которая никогда не жила в богатых домах и не привыкла к этому обычному украшению. Иногда она покупала на рынке полдюжины ранних тюльпанов, но каждый раз чувствовала, что поступает неправильно. Если бы Меллерш узнал, сколько они стоят, то пришел бы в ужас, а кроме того, они скоро увядали, и до следующей весны Лотти нечего было надеяться купить их еще хотя бы раз.

Когда миссис Арбитнот вышла из своей комнаты, она увидела, что посреди холла, неотрывно глядя в окно, застыла Лотти.

«Ей кажется или она действительно что-то видит?» — подумала Роза.

— Мы в руках Господа, — очень убежденно сказала миссис Уилкинс, обернувшись к подруге.

— О! — воскликнула миссис Арбитнот, и улыбка, которая сияла на ее лице с тех пор, как она встала, вдруг погасла. — Что такое, что случилось?

Она проснулась с таким ощущением надежности и безопасности нового приюта, что очень боялась любых перемен. Она крепко спала ночью и даже не увидела своего обычного сна о Фредерике. Как правило, по ночам ей виделось, что они с мужем снова идут рука об руку, что их недоразумения забыты, — и уже много лет она не просыпалась обездоленной и несчастной. И вдруг миссис Уилкинс смутила ее душевный покой.

— Я надеюсь, ничего не случилось? — с тревогой повторила она.

Миссис Уилкинс несколько секунд молча смотрела на подругу, потом рассмеялась, поцеловала ее и сказала:

— Как смешно.

— Что именно? — спросила миссис Арбитнот. Она немного успокоилась, когда поняла по смеху Лотти, что ничего плохого уж точно не случилось.

— Всё. Мы, всё вокруг. Здесь так чудесно. Смешно и чудесно, что мы с вами приехали сюда. Ручаюсь, что когда мы с вами окажемся в раю, там будет разве что самую чуточку лучше, чем здесь. Если только вообще можно сказать заранее…

Роза расслабилась достаточно, чтобы улыбнуться в ответ:

— Здесь просто божественно.

— Вы когда-нибудь, хоть раз в жизни, были так же счастливы?

— Нет, — ответила миссис Арбитнот. Так и было. Она ни разу в жизни не чувствовала себя так, даже в ту пору, когда познакомилась с Фредериком. Всегда где-то рядом бродили сомнения, чувство вины или недовольства собой, которые отравляли даже самые светлые мгновения. Здесь, в этом волшебном месте, она чувствовала только покой и гармонию, полностью погрузившись в ощущение счастья.

— Давайте пойдем и посмотрим на это дерево поближе. Мне просто не верится, что это оно так пахнет.

Рука об руку они прошли через холл. Если бы в этот момент их мужья увидели своих жен, то не узнали бы, настолько счастье изменило их лица. Они переводили сияющие глаза с клумбы гвоздик под самым окном дальше, стараясь разглядеть все прелести сада, и, наконец, в восточном его конце увидели леди Каролину. Она сидела на низкой стене, пристально глядя на море, а ее ноги утопали в лилиях.

Подруги долго стояли рядом и удивленно глядели на нее.

В это утро леди Каролина тоже надела белое платье.

В Лондоне они видели ее в шляпке, надвинутой на самый нос, закутанной в меха, поэтому не знали, что она очаровательна. Ясно было, что эта леди отличается от других женщин, бывавших в клубе. Они понимали это, так же как и официантки, которые иногда застывали в уголке и молча разглядывали аристократку, но при этом не замечали самого главного: что она очень красива. Все в ее внешности поражало своим очарованием: темные ресницы, мягкие серые глаза и ярко-алый рот. Ее фигура была по-девичьи стройной, но и округлой.

Леди Каролина сидела, греясь на солнце. Она не обращала ни малейшего внимания на то, что под ногами у нее путаются стебли и цветы лилий, совсем не боясь сломать их или помять.

— У нее разболится голова, если она будет вот так сидеть на солнцепеке, — прошептала миссис Арбитнот.

— Ей стоило бы надеть шляпу, — так же шепотом ответила миссис Уилкинс.

— Она наступила прямо на лилии.

— Правда, они такие же ее, как и наши.

— Только на четверть.

Леди Каролина повернула голову. Она взглянула на компаньонок снизу вверх, мимолетно удивившись, что они выглядят моложе, чем в клубе, и гораздо привлекательнее. Пожалуй, если бы эти женщины были лучше одеты, их даже можно было бы назвать хорошенькими. Леди Каролина улыбнулась, помахала рукой и пожелала двум дамам доброго утра, успев детально рассмотреть их фигуры и платья. В них не было ничего интересного, и это ей понравилось. Бессознательно она не доверяла шикарным платьям, которые словно превращали людей в своих рабов, таскали их на всевозможные приемы и не успокаивались, пока не побывают везде и не покажутся всем. Она начала думать: «Не люди владеют красивыми платьями, а платья — людьми, не одежду надевают на приемы, а одежда надевается на людей и вывозит их в свет. Ошибочно было бы считать, что красивая женщина — хозяйка своего гардероба, это ее туалеты, от которых ей нет покоя ни днем, ни даже ночью, владеют ею. На мужчин это действует иначе, простая покупка новой пары брюк не в состоянии вывести их из равновесия, поэтому они гораздо медленнее стареют».