Зачарованная Эви - [32]

Я могла бы снова успокоить его, но надолго зЭЭна не хватит. Что же сказать?

– Ну… – Я заговорила обычным сиплым огрским голосом. – Ну… Вы ведь не обещали хранить тайну от огров?

Такого он не ожидал. Миг – и он засмеялся.

– Ависа презирала бы меня за то, что я предал ее, но мне стало легче.

Королева Ависа была его дочерью?

– Позвольте спросить, отчего она умерла?

Она покинула двор через три года после свадьбы. Похоронили ее как полагается, по-королевски, и я об этом знала, но меня тогда еще на свете не было.

– Ты не знаешь? В газетах же писали. – Печаль вернулась к нему. – Упала с лошади. Погибла на месте.

Ой!

– Соболезную.

Пришла госпожа Дозия забрать тарелки. Я вцепилась в свою: на ней еще осталось три полоски сушеного мяса. К счастью для меня, хозяин знаком велел Дозии уйти.

– Сказав «А», надо сказать и «Б». – Он поднялся и отошел к камину. Встал спиной к огню, лицом – ко мне и продолжил рассказ.

Я сделала над собой усилие, чтобы не есть, а слушать.

Хозяин поведал, что принадлежит к старинному знатному роду. Его дочь была достойной невестой для короля.

– Правда, меня тревожило, что слишком уж они похожи: оба упорные, своевольные, настойчивые, пылкие. Ависе больше подошел бы кто-нибудь смирного нрава, но они полюбили друг друга и три года жили счастливо и весело.

Их счастье омрачилось, по словам хозяина, когда королева заметила, что с ней никогда не советуются по государственным делам. Она пожелала получить право голоса, а затем потребовала себе место в Королевском совете.

Я представила, как чувствовала бы себя, если бы вышла замуж за знаменитого целителя, а он взял и запретил мне лечить. Вряд ли я смогла бы надолго сохранить любовь к нему.

– Имберт – король, он волен править, как ему угодно, – говорил между тем хозяин, – но Ависа была умна. К ее мнению стоило прислушаться. Я понимал ее, но и его тоже. Вероятно, он хотел, чтобы она оставалась единственным человеком, при ком он мог не думать о государственных делах.

Раздоры в королевском семействе полыхали целый месяц, а затем королева вернулась в имение отца.

От досады хозяин даже повысил голос, будто все это случилось на прошлой неделе.

– Ну почему никто не захотел хоть немного уступить?!

Разрыв произошел за два года до моего рождения. Для меня все это было достоянием киррийской истории.

– Мы тогда жили между Бастом и Фреллом.

Из поместья в королевский дворец и обратно сновали гонцы: скандал продолжался.

– Она все твердила: «Если он хотел себе глупую королеву, пусть бы женился на ком-нибудь другом!» – Хозяин криво ухмыльнулся. – У меня голова трещала.

Тут он помрачнел и продолжил рассказ. Когда королева Ависа обнаружила, что беременна, то решила не сообщать об этом королю. «Теперь он тем более не пустит меня в Совет», – говорила она.

Мне стало неловко выслушивать секреты своего короля и покойной королевы.

– Перед самым рождением Джерро она вытянула из меня обещание не извещать короля, если она умрет в родах, и не рассказывать ему о ребенке, если он останется в живых, а она – нет. Говорила, что хочет, чтобы ребенок рос подальше от отцовского влияния.

Однако и мать, и ребенок выжили, а потом, через год, она погибла.

А хозяин пообещал скрывать ее смерть, только если она умрет в родах.

– Я написал Имберту. Если бы он приехал на похороны, то увидел бы сына, и я был бы избавлен от глупого обещания, но…

Я ощутила, как обострилось у хозяина чувство, будто его вынудили поступать против своей воли.

– А король просто прислал свои монаршие соболезнования, двух министров и три кувшина хмельного меда на поминки. Тешу себя мыслью, что, если бы умер он, это смягчило бы ее гнев, но не уверен. Джеррольда я спрятал, министры его не увидели.

Спустя месяц хозяин переехал сюда – как можно дальше от столицы и двора.

– Знакомым я написал, что Джерро после смерти матери заболел и умер от тоски, – он улыбнулся, – но мальчишка за всю жизнь ни дня не проболел. Хочешь взглянуть на него?

Прямо сейчас?

Хозяин двинулся к двери.

Я встала, не зная, как быть. Потом сунула два оставшихся куска сушеного мяса за пазуху, а один – в рот и двинулась за хозяином, жуя, пока он не видит.

Дверь из столовой вела в гостиную, куда я подсматривала прошлым вечером. Хозяин прошел прямиком к портрету, висевшему у окна, за которым я стояла.

– Сходство поразительное. Написан год назад, незадолго до того, как Джеррольд покинул меня.

Принц Джеррольд был такая же конфетка, как господин Питер, не считая того, что они оказались разные, как кошка и собака. Господин Питер стройный и гибкий, а принц Джеррольд, судя по всему, крепкий и плечистый. Я сглотнула.

– Красивый юноша.

Вот бы он поскорее приехал, вот бы я могла его сло… хотя бы словечком с ним перемолвиться.

Я решила не слушать ни желудок, ни сердце и рассмотрела портрет как следует. По обычаю женщин на портретах обычно писали сидящими в седле – боком, по-дамски, – в то время как на самом деле они позировали в кресле, а лошадь пририсовывали потом. Мужчины всегда позировали стоя, поставив ногу на скамеечку, которую, как и кресло, затем заменяли чем-нибудь героическим. На этом портрете вместо скамеечки поместили труп огра. Если бы убитых огров было столько же, сколько их изображений на картинах, это, безусловно, благотворным образом отразилось бы на безопасности жизни в Киррийском королевстве.