Забытый Сперджен - [4]

Тем не менее эта же самая школа, учившая, что разум нельзя ставить выше Бога, очень ревностно защищала идею о том, что церковь обязана иметь четкую богословскую систему. Здесь нет противоречия, так как систематическое богословие, как научная дисциплина, извлекает из Писания определенные истины и, формулируя их, строит из них по мере возможности одну систему. Отвергать эту науку под предлогом, что она превозносит человеческий разум над Писанием, — значит предполагать, что в Библии слишком мало информации, что ее утверждения невозможно свести к системе, которую можно было бы назвать библейской. Это предположение, которое, как думают многие, предохраняет Писание от человеческой философии, является само по себе небиблейским. Сперджен пишет: «Мы усомнимся в мудрости и мастерстве автора, вложившего в свое произведение множество интересных и поучительных идей, если эти идеи невозможно свести в одно целое так, чтобы не потерялись ценность и глубина каждой из них. Это же справедливо и в отношении Слова Божьего. Систематическое богословие так же связано с Библией, как и наука с природой. Некоторые считают, что во всех делах Божьих, кроме одного, есть порядок и система, что чем величественнее дело, тем совершеннее система. Но в одном Его деле, самом великом из всех, в деле, где яснее всего открылось все Его совершенство, с их точки зрения, нет никакого плана! Это полный абсурд. Вера в Писание должна быть несомненной, содержательной, последовательной, действенной, неизменной, значит, она должна строиться на прочном и четко определенном вероучении. Никто не может сказать, что Библия — его вероучение, если он не может выразить библейское учение своими словами» 5.

Теперь же я хочу ответить на вопрос, который, по всей вероятности, может возникнуть у читателя: правомерно ли рассматривать образ мыслей и учение Сперджена в рамках трех обозначенных конфликтов? Конечно же, в книге такого объема невозможно во всей полноте изучить столь многогранную личность, как Сперджен. Эту книгу нельзя воспринимать как заменитель биографии, она не заменит и чтения самих проповедей. Я привожу здесь много цитат только потому, что хочу побудить читателя обратиться к полному тексту проповедей Сперджена. Читая его проповеди, вы обнаружите, что их содержание очень часто согласуется с вероучением многих христианских направлений. Именно поэтому христиане из разных церквей так ценят Сперджена. Мне не хотелось бы, чтобы, прочитав эту книгу, вы подумали, что Сперджен делал то, что призывал своих студентов никогда не делать: многократно повторять одни и те же пять-шесть учений.

Читатель, возражая мне далее, может сказать, что участие в богословских спорах не было для Сперджена главным, не в этом заключалось его подлинное призвание. С этим мнением я совершенно не согласен, хотя знаю, что многие его разделяют. С викторианских времен и по сей день Сперджена принимают на ура во всех его амплуа, кроме одного: мало кто ценит его как человека, который ревностно боролся с заблуждениями в церкви. Сперджена изучили и обсудили как личность, как проповедника, как литератора, как баптиста, как мистика и как филантропа, но его вероучение, которого он твердо придерживался, и теологические конфликты, в которых он участвовал, преданы забвению. Существует мнение, что этим богословским конфликтам не стоит придавать большого значения, так как богословие не было главным для Сперджена. Например, когда разгорелся спор с либералами, Джон Клиффорд, вице-президент Баптистского союза, объявил: «Мне невыразимо больно видеть, как этот выдающийся „ловец душ“ пробуждает энергию тысяч христиан и направляет ее на споры, вместо того чтобы вдохновлять их нести добрую весть Божьего Евангелия нашим соотечественникам» 6. Четыре года спустя один религиозный журнал в некрологе Сперджену выразил преобладавшее тогда отношение к проповеднику: «Поворачиваясь от его кальвинизма к его христианской жизни, мы видим хорошего, доброго, любящего человека, чье великодушие резко контрастирует с его учением» 7.

Как образ пуританина после 1662 года * формировали те, кто отрицательно относился к пуританизму, так и образ Сперджена в ХХ веке создавали те, кто не симпатизировал его богословским позициям, тем самым дискредитируя его как богослова 8. Кроме Роберта Шиндлера, писавшего незадолго до смерти Сперджена 9, и Чарльза Рэя, который всего-то и сделал, что кратко изложил «Автобиографию» проповедника 10, мне не приходит на ум ни один биограф Сперджена, который бы мог честно подписаться под символом веры, составленным Спердженом для церкви на Нью-парк-стрит. У. И. Фуллертон и Дж. К. Карлайл, которые в 30–40-х годах двадцатого века написали, как полагают, классические биографии Сперджена, не разделяли богословских позиций проповедника. И хотя в какой-то мере они описывают имевшие место богословские конфликты, они похожи, выражаясь словами самого Сперджена, на «людей из лозы и гипса». В своих книгах они не раскрывают учения Сперджена. В статье Т. Р. Гловера, опубликованной в «Таймс» в 1932 году, и в книге Канингема-Берли «Сперджен и его друзья», изданной в 1933-м, биография знаменитого проповедника церкви «Метрополитан табернакл» была искажена до крайности 11. Последняя из названных книг, как сказал Сперджен о другой книге, «пригодна только для того, чтобы разводить огонь в камине».