Забытый Сперджен - [3]

Скажу здесь несколько слов в качестве вступления к первому из этих конфликтов. В современном христианском мире этот конфликт вряд ли получил бы такое развитие. Нынешние христиане избегают таких слов, как «арминианство» и «кальвинизм». Вместо этого они говорят, что библейский христианин — это человек, который отрицает всякие системы, выстроенные человеком. Они говорят, что «арминианство» и «кальвинизм» — устаревшие слова, что никаких богословских конфликтов не было бы, если бы обе стороны увидели, что и арминианство, и кальвинизм основаны на Писании, только первое вероучение делает акцент на ответственности человека, а второе — на божественном все-

властии. Ни одна из сторон, говорят сегодня, не видит истину во всей ее целостности. Но, во-первых, такой подход к решению этого конфликта не нов. В свое время Сперджен критиковал одного человека, который рекомендовал ему придерживаться «трех кальвинистских пунктов и двух арминианских» 3. А во-вторых, этот подход совершенно небиблейский, ибо в действительности он отрицает и всевластие Бога, и ответственность человека в том смысле, в каком понимает их Писание. Быть библейским христианином не означает просто называть себя таковым.

В молодости Сперджен употреблял слово «арминианин» по отношению к конкретным людям в качестве ярлыка. Но позже он понял, что этим нарушает «новую заповедь» (Ин. 13:34), и поэтому оставил эту практику. Однако до тех пор, пока существует представление о Евангелии, которое в прошлом называлось арминианским, существует необходимость в соответствующем богословском термине, определяющем данную позицию. Что изменится, если мы просто перестанем употреблять слово «арминианин»? Например, знаменитый Джон Уэсли не стыдился, когда его называли арминианином, потому что был убежден, что арминианская точка зрения истинна. Он относился к арминианству как к определенной библейской концепции. Точно так же существуют определенные богословские представления, заново открытые в эпоху Реформации, отличающиеся от представлений современного евангельского христианства, и представления эти необходимо обозначить каким-нибудь термином, чтобы указать на эти отличия. Богословие Реформации было названо кальвинизмом почти случайно, но эта случайность сослужила свою службу: для кальвиниста кальвинизм — библейская система, а не учение реформатора XVI века. Именно в этом смысле Сперджен употребляет данный термин. Для него кальвинизм — это учение Августина и Павла в той же мере, что и женевского реформатора. Поэтому не стоит отказываться от употребления этих названий, использовать их во время дискуссии просто необходимо, иначе не будет ясности. Назвать себя просто приверженцем Библии — значит ничего не сказать, потому что сразу возникает вопрос, что конкретно Писание говорит по тому или иному вопросу.

Предваряя описание вышеупомянутого конфликта, нужно сделать еще одно замечание. Некоторые думают, что слабость кальвинизма заключается в его строгой систематичности и целостности. Они убеждены, что кальвинисты, доведя логичность рассуждений до крайности, загнали себя в ловушку.

Я поднимаю сейчас этот вопрос для того, чтобы читатели, ознакомившись с этой книгой, смогли оценить, справедливо ли это обвинение. Если мы будем рассматривать Сперджена как подлинного кальвиниста, то окажется, что обвинение в чрезмерной приверженности логике не имеет к нему никакого отношения. Как мы увидим, со Спердженом спорили и крайние кальвинисты, и арминиане, причем по одному и тому же поводу. Во-первых, Сперджен считал, что Писание учит, что человек ответственен за свою веру в Евангелие, хотя по причине греха он совершенно не способен в него поверить. Но как может человек, спрашивает логика, быть ответственным за действие, которое совершить не способен? Крайние кальвинисты, чтобы избежать логических противоречий, утверждают, что человек не обязан верить в Христа. Арминиане же решают эту проблему по-своему: они говорят, что каждый человек способен уверовать. Во-вторых, Сперджен, следуя принципам богословской школы, к которой принадлежал, верил, что спасение обрести может только тот, на кого подействует особая благодать Божья. Отсюда логично следует, что те, на кого особая благодать не подействует, неизбежно погибнут во грехе. Как следствие, крайний кальвинизм (в его крайних проявлениях) предается бездеятельности, а арминианство, чтобы избежать логических противоречий, полагает, что учение об особой благодати Божьей — чудовищно, и его отвергает. Оно было бы чудовищным, если бы за логикой оставалось последнее слово. На логические умозаключения крайнего кальвинизма и арминианства истинный кальвинизм, основываясь на рассуждениях Павла в девятой главе Послания римлянам, дает такой ответ: человеческий разум не в состоянии ответить на те вопросы, которые Бог не благоволил разъяснить. Со временем некоторые богословы-кальвинисты пренебрегли этим принципом, дав другим христианам справедливое основание для нареканий в свой адрес. Но если мы посмотрим на родоначальников кальвинистского богословия, то увидим, что эти люди все затруднения решали при помощи Писания, а там, где оно не давало ответа, хранили молчание, преклоняясь перед величием Божьим. «Вера, — говорит Сперджен, — это разум, положившийся на Бога» 4.