Забытый богом округ - [26]

Когда уже начал проваливаться в дрему, то вдруг услышал как открылась входная дверь.

Я вскочил и побежал к источнику звука. На пороге опять стоял отец. С бутылкой водки.

– Заждался папку? – сказал он.

– Кто ты?

– Ты чего, сына?

– Кто ты? – я закричал.

Он подошел ко мне и дальше я помню только отрывками. Помню как выскочил из домика, помню как бежал, проваливаясь в снег по пояс. Помню, как оказался в каком-то теплом помещении.

Очнулся я под утро, в доме “номер два”. Сидел, забившись в угол серверной стойки. Ноги затекли, закоченели. Меня всего трясло от холода. Я был совсем без одежды, в одном свитере и термобелье.

Кое-как добрался до жилища. Саныч сидел и пил. Из той бутылки, которую принес мой отец. Точнее, кто-то похожий на него.

– Саныч, ты не видел мужика? Высокий такой…

Он зарыдал.

– Ты чего, Саныч? – я изумленно пялился на плачущего инженера.

– Это я её убил.

Похолодело на душе.

– Кого ты убил? Тетю Любу?

– Жену свою. Я не хотел. Нет. Хотел.

– Какую жену, о чем ты, Юра?

Большего я от него не добился.

Все вокруг сходили с ума, или это я сходил с ума, я не понимал. Творилось какое-то безумие.

Внезапно Саныч встал и посмотрев совершенно чужим, озлобленным взглядом, понесся на меня с кулаками. “Это ты, сука, ты виноват! Знал же, что она замужем, а еще другом звался! ” Мне удалось закрыться в комнате. Саныч долго колотился в дверь, но затем затих. Меня трясло от страха. Я твердо решил угнать снегоход и ехать к главной станции. Плевать, что меня занесет снегом, в доме я оставаться не собирался. Не помню как вырубился.

Утром в общей комнате я увидел тетю Любу, сидящую за столом. Люба была пьяна. Распухший красный нос, набрякшие веки говорили о том, что она долго плакала. Увидев меня, повариха всхлипнула и попыталась улыбнуться.

– Теть Люб, с вами все в порядке? Что это вчера было? – я заметил, что все вещи разбросаны, а кровь на полу уже засохла.

– Не могу я больше так, сыночек, не могу…

– О чем вы? А где Юрий Саныч?

– Это же получается я убийца? Но ведь я молодая была. Глупая. Влюбчивая, доверяла всем. А мужики только переспать со мной хотели, а потом сбегали. А мне детишки не нужны были тогда, я ж и дома своего не имела даже, как я могла ребеночка оставить? Три раза аборт делала. Один раз родила, когда врач сказал, что это последний шанс родить. Но не смогла с ним, понимаешь? Куда мне его? Всю жизнь по станциям. Отдала его в детдом. Я знала, что ему трудно будет, но я сама из детдома и ничего, вот живая же! А ночью встала, слышу шум. На кухню пошла, смотрю – девочка маленькая. Волосики светлые растрепаны, пальчик во рту держит. Знаешь, что она мне сказала? “Мама! Холодно. ” Я схватила её, прижала к груди, к печи понесла. А у печки-то еще двое малюток сидят. Один мальчик, чуть постарше и девочка, тоже маленькая. Ладошки у печки грели. Мальчик увидел меня и говорит: “Мам, мы к тебе хотим. Обними нас, мы не можем согреться теперь. ” Я испугалась, убежала в комнату. Заперлась на ключ. А в комнате еще один ребенок. Лет восемь на вид. “Мамуль, а ведь я умер. В детдоме часто били, мамуль, и один раз ударили очень сильно. Я уснул и больше не проснулся”. Нервы уже не выдержали, не помню что со мной потом было. Последняя мысль, которая промелькнула в голове- надо к ним идти. Чтоб вместе всем.

Я дослушивал её рассказ уже не так внимательно, как начинал. В голове перемешались все байки Саныча. Про “видели всякое”, про аномальную зону и шутки про НЛО. Мне стало безумно жутко. И холодно. Остаток дня я просидел в своей комнате закрывшись, рассчитывая дождаться помощи тут. Но это было невозможно. Нужно было следить за печкой, за генератором, за датчиками и приборами. “Только бы не остановился генератор. ” – молился я.

Ночью просыпался от криков и шума. Что-то происходило в общей комнате. Решил, что выходить не буду. И еще что-то светило в окно, но я не высунулся из прогретой кровати. Долго пытался понять, что же происходит за дверью, но стоило мне закрыть глаза как я снова погружался в сон. Мне снился отец. Он говорил что я должен сохранить остатки разума, должен хвататься за реальность. Безумие может поглотить, но надо бороться, ведь я сильнее. Положил свою руку мне на плечо и я перестал трястись от ужаса. И так спокойно стало с ним рядом, тепло. Запах одеколона и бензина. Или это был не сон?

Утром меня встретила давящая тишина. Я осторожно выглянул наружу – никого. Саныча в своей комнате по-прежнему не было.

Войдя в общий зал, я заорал от ужаса. Все стены были забрызганы кровью. Тетя Люба сидела там же, где и прошлым утром, только живот её был вспорот. Содержимое вывалилось на пол, но что-то она удерживала своими руками. Рядом валялся окровавленный кухонный нож. В коридоре на веревке висел уже посиневший Саныч. Под ним растеклась лужа. Его руки и одежда были в крови. Я заметил листок бумаги на столе. “Извините меня. Я не мог находиться рядом с ней, поэтому и выпустил ей кишки. Мне почему-то показалось, что она моя жена и она дразнила меня тем, что мой друг в постели лучше. Я не выдержал и схватился за нож. Простите.

Если кто-то читает это, значит я тоже мертв. Я вам так скажу. Это проклятое место. Ни в коем случае не живите здесь. И я уничтожу все, что здесь есть. Никто не должен больше сюда....” Письмо прерывалось на этой фразе. Мороз продрал меня по коже. Через пару секунд я понял, что вовсе не от письма мне стало холодно. Генератор не работал. Датчики не показывали температуру. Главный компьютер был отключен.