Забытые союзники во Второй мировой войне - [59]

Никакой спутниковой разведки в те времена не было. Если не считать редких тогда бортовых самолётов-разведчиков (на немецком «Шпее» поначалу, впрочем, он был), то единственным способом засечь противника на просторах Мирового океана было увидеть шлейф от дыма из труб.

Но после гибели «Дори Стар» адмирал Хэрвуд не мог не понять: «Шпее» вернулся из Индийского океана в Атлантику. И теперь адмиралу-британцу нужно было попытаться предугадать следующий ход капитана-немца. Хэрвуд предположил, что теперь Лангсдорфф метнётся от африканского побережья океана к южноамериканскому. В этот раз расчёт оказался верным.

В начале декабря все три корабля англо-новозеландской тактической группы Его Британского Величества соединились недалеко от берегов Уругвая. Они и не предполагали, как им повезло: за день до этого у немцев потерпел аварию их бортовой самолёт-разведчик, и они «ослепли».

Тем не менее, утром 6 декабря 1939 года первыми увидели всё-таки немцы британцев, а не наоборот. В 5 часов 52 минуты наблюдатели на «Шпее» доложили о том, что прямо впереди по курсу видны верхушки мачт. Ещё не опознав цели, Лангсдорфф приказал дать полный ход.

Перевод даже и дизелей на максимальное число оборотов всегда вызывал такой выброс из трубы, что теперь и англичане обнаружили своего противника. А немцы ещё через 18 минут поняли, что увидели они мачты не торгового судна, а сразу трёх боевых кораблей.

Места для встреч

В главе про Кубу я уже писал, что на первом этапе очередной мировой войны США и страны Латинской Америки ограничились тем, что объявили нейтральную зону у своих берегов.

Забегая вперёд, скажу, что, согласно ноте протеста МИД Уругвая, в сражении на Ла-Плате был момент, когда немецкий линкор и его британские преследователи оказались всего в трёх милях от уругвайского берега. Это — уже не просто нейтральная зона, а вообще территориальные воды. Иными словами, именно эта битва стала первым испытанием на прочность всей системы межамериканских договорённостей.

Ещё одним немаловажным обстоятельством было то, что битва в акватории Ла-Платы пришлась ровно на тот момент, когда именно латиноамериканцы выступили инициаторами изгнания из Лиги наций Советского Союза: за «агрессию против Финляндии». В штаб-квартире Лиги в Женеве этот вопрос рассматривали 13 декабря 1939 года.

Аргентинская газета «Ла Насьон» в те дни даже и не знала, что же является главной темой. Аргентинцы попросту делили первую полосу своей газеты пополам: справа размещались корреспонденции о морском бое в акаватории Ла-Платы, а слева — подборка материалов об изгнании СССР из Лиги наций в Женеве. Собственно, благодаря детальным репортажам «Ла Насьон» хроника конкретно 13 декабря того дня известна буквально по минутам.

Сначала, в 11 часов 50 минут утра, началось заседание спецкомиссии, которой было поручено изучить вопрос о советско-финляндской войне. В 12 часов 20 минут боливиец Коста де Рейс заявил, что «нападение России на Финляндию даёт основания, чтобы исключить её из Лиги наций»^{87}.

Через двадцать пять минут началась пленарка всей Лиги. Там «застрельщиком» выступил опять же «латин», аргентинский дипломат Родольфо Фрейре: «Нам надо решить, готовы ли мы видеть в своих рядах агрессора»^{88}.

Интересно, что в очередь за аргентинцем против СССР выстроились выступать и другие латиноамериканцы: колумбийцы, венесуэльцы, кубинцы[93].

Вернёмся теперь из Женевы к бою в акватории Ла-Платы. Тем более что в своей статье из воюющей Европы специальный корреспондент всё той же газеты «Ла Насьон» Фернандо Ортис Эчагуэ в те дни писал: «У меня есть ощущение, что военному корреспонденту сейчас надо быть не в Европе, а в Монтевидео»^{89}.

Бой

Профессиональные военные историки до сих пор спорят о том, кто какие давал команды, и своевременно ли это было сделано — и с германской, и с британской стороны. То, что одними преподносится как геройство, другие полагают безрассудством. То, что одним кажется верхом разума, другими воспринимается как случайность.

Вкратце канва всех без исключения описаний боя выглядит так: для такого мощного корабля, как немецкий «Адмирал Граф Шпее», встреча даже с тремя британскими кораблями того класса, какие ждали его в Ла-Плате, — не такая уж и проблема.

На первый взгляд, «Шпее» и не проиграл. Достаточно сказать, что из почти 1200 человек команды потери убитыми составили лишь 36 человек (и из них только один офицер). Полностью боеспособной оставалась и главная артиллерия. С другой же стороны, к 8 утра расход боезапаса на «Шпее» приближался к 70 %, вода проникала внутрь корпуса через пробоины.

Я не являюсь специалистом в военно-морских делах, и оценить смысл и повороты этих споров не в состоянии. Я перейду к политическим и идеологическим следствиям.

В итоге, «Шпее» начал уходить с поля битвы. Но где было ему скрыться?

Куда было уходить?

Идеальным вариантом был бы нейтральный Буэнос-Айрес с его влиятельной немецкой общиной.

Но даже если бы «Шпее» и успел проскочить в Буэнос-Айрес, вырываться оттуда было бы еще сложнее: аргентинская столица находится в самом дальнем углу Ла-Платы. Там это — ещё не океанский залив, а фактически река: противоположный уругвайский берег из Буэнос-Айреса видно даже невооружённым глазом. Соответственно, в таком узком горлышке «Граф Шпее» было бы легко перехватить: оттуда ему было бы потом не прорваться. Судя по всему, именно по этим причинам Лангсдорфф предпочел в Аргентину не идти.