Забытые письма - [23]
Да, на днях получила письмо от некого Ивана Львовича Астахова, уроженца смоленщины. Хочет познакомиться. Ну что же, я не против этого. Пусть что будет, – ответила.
Ну, пока все, хорошего ничего…»
«01 августа 1944 года.
Уже первое августа, а мы еще в Ташкенте, и конца этому не видно. Как надоело все это. Уже много времени прошло, как я ничего не записывала, а все по- старому. О доме ничего утешительного нет; получила от Анночки Богач (уже Зажецкой) письмо. И все то же – угнали! Разыскала ее брата Жору. Он здесь в Ташкенте, женился. Была у них несколько раз. Жена не очень понравилась, какая-то не наша белорусская. Ладно, не мне судить о нем, а ведь он пытался ухаживать за Аней (где же ты, дорогая сестричка, отзовись!…)
Теперь получила еще письмо от Вани. Кажется, порядочный человек, командир роты, танкист, воинское звание – старший лейтенант. Просит фотокарточку, пришлось послать. Интересно, что дальше будет, жду ответа и, главное, его суждения о фото. Ведь он дал мне адрес родителей. Отец у него учитель, он единственный сын. Мне кажется, что он все- таки порядочней М.И. Ладно, посмотрю, что дальше будет.
Да, хорошо, что я устроилась работать в этой шарашке. Зарабатываю 40-50 рублей в день, и все равно не хватает. Больше денег, больше расходов, и долги не выводятся.
Со Стасей разошлись; все же с ней очень трудно, как ни старалась ей уступать, но характерец… Это к лучшему. Чем иметь такого сообщника – лучше тянуть лямку такой этой жизни одной.
Вчера получила от дяди Коли письмо: все поучает. Где бы помочь сотней-другой. Где там! Ладно, проживу без их помощи. Не умру без их помощи и достигну своего – закончу институт. Молодец, так держать, Алечка!»
«Ленинград, 20.09.1944 г.
Как долго я не заглядывала в свой «дневничок»! Правду говорят, что хорошее быстро забывается и остается одно плохое, так и у меня. Ведь за это время у меня столько изменений, и каких – которых, я ждала еще в Ташкенте с трепетом и страхом. Ведь мои дорогие родители и сестрички все живы и здоровы! Эту радостную весть я узнала еще 8 августа от Анночки Богач. И теперь я вижу тот день, когда я получила это письмо: с криком радости и со слезами на глазах, застилавших весть свет, я не могла его читать! Девочки прочли, и так все обрадовались за меня! А я…, я бегала с письмом, таким драгоценным, по всему общежитию и радовалась, но у меня еще были сомнения о правде этого, которые полностью рассеялись после получения письма от моей дорогой сестрички Ани. Боже мой! Сколько им, бедненьким, пришлось пережить!!! Это просто ужас, и все мои переживания и трудности теперь мне кажутся совсем маленькими. Ну, Слава Богу, что все живы, и то хорошо, а ведь дома уже нет. Манечка, моя цыганочка, живут одни с мамой в Старине, в землянке. Папа как будто в трудовой армии, а Аня с Тамарой в Бобруйске. От Ани получила уже два письма и даже сегодня триста рублей денег. Бедненькая, уж последние оторвала от себя, как всегда, всё для других, и о себе она забывает. Такой сестрички не сыскать, зовет меня домой. Говорит, знаю, что ты голая и босая, отдам последнее, сохранила отрез на платье – только приезжай. Какая заманчивая идея, но я боюсь, что если поеду, то она последнее все запихнет мне, а ведь ей самой еще много что нужно. Она постарше меня, и ей одеваться надо лучше. А как мне хочется домой! Вот волнует меня эта неустойчивость с институтом: то ли он будет, а возможно, и нет. А может, опять путешествия от Москвы до Петербурга и обратно?!
Да! Дорога от Ташкента вспоминается, как дача. Очень помогла и выручила соль, за которую пила по литру и более молочка (мое любимое!) в день, ела масло и т.д. Это меня немножко укрепило. Я даже стала лучше чувствовать себя.
Вот и долгожданный Ленинград! Впечатление хорошее. Все почти по-старому: Невский проспект, кинотеатры и т.д. Устроилась работать при институте, хотя это стоило больших трудностей. Работаю на Майорова по восстановлению лабораторий, но вот уже три дня, как я «гуляю». Пробила руку, и она нарывает. Хожу в поликлинику и лечусь, хоть отдохну немножко, ведь все эти годы приходится работать и учиться.
Вот еще новость: получила от Вани письмо. По-видимому, он доволен моей фотокарточкой, пишет: «А может, и на всю жизнь останемся друзьями?» Вот чудак! А все-таки, что ни говори, а хочется кого-нибудь полюбить, ведь уже годы не маленькие. Кажется, что я никогда не смогу полюбить, а уж если полюблю, то на всю жизнь! Так иногда сидишь, скука адская, хочется с кем-нибудь близким, любимым, поговорить, пойти в кино, но таковых у меня нет, и заводить их я не умею. Да и никуда я не хожу, и во всем виновата одежда. Ну, что, пойдешь обношенная, в босоножках? Прямо стыдно выйти. Не в чем. А приобрести что-то – нужны тысячи. Что же, ладно, такова судьба, а может, и вправду, встретимся с Ванюшкой! Я что-то стала даже думать о нем, хотя и не знаю его. Посмотрим, что дальше получится из этого знакомства.
Завтра хочу сделать завивку, надоело без прически; хотела косы, но мои волосы…, а потом сфотографироваться и разослать, многие просят.
Ну, кажется, все основное записала, теперь буду почаще заглядывать и основное отмечать. Все же на старости лет прочту о своей столь невзрачной молодости. А может, все мое еще впереди?!»
В начале 1930-х гг. примерно шесть с половиной тысяч финнов переехали из США и Канады в Советскую Карелию. Республика, где в это время шло активное экономическое и национальное строительство, испытывала острую нехватку рабочей силы, и квалифицированные рабочие и специалисты из Северной Америки оказались чрезвычайно востребованы в различных отраслях промышленности, строительстве, сельском хозяйстве и культуре. Желая помочь делу строительства социализма, иммигранты везли с собой не только знания и навыки, но еще и машины, инструменты, валюту; их вклад в модернизацию экономики и культуры Советской Карелии трудно переоценить.
В книге исследуются отдельные вопросы истории Средневекового государства и права Волжской Болгарии. Государство Волжская Болгария было основано болгарскими племенами в начале VIII в. в Среднем Поволжье и бассейне Камы, включало территории современных Чувашской республики, Татарстана, Башкирии, Удмуртии, Республики Мари Эл, Ульяновской, Нижегородской, Самарской и Саратовской, Пензенской областей, просуществовало более пяти столетий и пало в 1236 году в результате разгрома его полчищами татаро-монголов Батыя. Издание может быть полезно студентам, аспирантам, преподавателям юридических и исторических факультетов, а также всем, интересующимся Средневековой истории России и государства Волжская Болгария. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
История может быть интересной. Это доказал нижегородский краевед Дмитрий Смирнов. После выхода этой книги автора обвинили в идеализации дореволюционной жизни, в том, что не разоблачал всё отжившее, а любовался патриархальной стариной. За описание множества анекдотичных ситуаций Смирнову тоже досталось. В итоге книгу изъяли из продажи и из библиотек и уничтожили практически весь 10-тысячный тираж. Сейчас это издание — библиографическая редкость. И оно стоит того, чтобы с ним познакомиться.
Первое правовое исследование в отечественной науке, посвященное юридическим аспектам организации и деятельности Парижского Парламента на протяжении всего времени его существования.
Степан Иванович Шешуков известен среди литературоведов и широкого круга читателей книгой «Александр Фадеев», а также выступлениями в центральной периодической печати по вопросам теории и практики литературного процесса. В настоящем исследовании ученый анализирует состояние литературного процесса 20-х – начала 30-х годов. В книге раскрывается литературная борьба, теоретические споры и поиски отдельных литературных групп и течений того времени. В центре внимания автора находится история РАПП.В формате a4.pdf сохранен издательский макет.
На рубеже 1962/1963 гг. СССР на неопределенный срок отложил проекты заключения германского мирного договора и превращения Западного Берлина в «вольный город». Летом 1964 г. советская дипломатия окончательно перешла от идеи «вольного города» к концепции «самостоятельной политической единицы» Западный Берлин. Теперь острие советской политики было направлено не против позиций США, Англии и Франции в Западном Берлине, а против федерального присутствия в этом городе. После прихода к власти в СССР руководства Л. И. Брежнева советская политика в вопросе о Западном Берлине некоторое время оставалась такой же, как и во время «позднего Хрущева».