— Ну, — сказал Куруванди. — Что такое?
— Он очень опасен, господин мой, — сказал человечек с кривыми ногами. — Он может причинить вам вред. Он совершенно дикий. Может быть, мой повелитель, лучше всего будет посмотреть на него на арене.
Куруванди наморщил брови. — Он причинит мне вред? Царю? Мне, Куруванди! Вы полагаете, что он может быть более мощным, чем ваш царь?
Маленький человек с кривыми ногами сглотнул. Его тело задрожало. — О, нет, мой царь. Он просто муха по сравнению с вами. Но он дикарь, и если вы должны будете убить или покалечить его, это испортило бы вам огромное удовольствие увидеть, как его конечности отрывает одну за другой наш бог Эбопа.
Куруванди согласился. — Очень хорошо.
Маленький человек явно расслабился. — Спасибо, мой царь.
— Милтун, — сказал Куруванди, обращаясь к маленькому человечку. — Иди и встань у той стены.
— Мой царь? — удивился Милтун.
— Должен ли я, повелитель Ура, повторить?
— Нет, — ответил Милтун и поковылял на своих кривых ногах к стене.
— Хорошо, — сказал Куруванди. Он махнул рукой одному из своих стражей, лучнику. — Принеси мне лук и стрелы.
Охранник бросился вперед, снимая свой лук со своей спины и доставая стрелу из колчана.
Куруванди встал и вложил стрелу в лук. — У нас есть кусок фрукта? Что-то круглое, что будет лежать на голове Милтуна?
Большой желтый плод был найден, а несущий промчался практически галопом через всю комнату в сторону Милтуна и положил его на голову испуганного маленького человечка.
— А теперь стой ровно, — сказал Куруванди. — Давай посмотрим, не лжешь ли ты. Я хочу знать, действительно ли ты веришь, что я более смертоносен, чем этот бронзовый гигант.
— Пожалуйста, ваше величество, — забормотал Милтун. — Вы всемогущий. Каждый в Уре знает это.
— В одном только Уре? — сказал Куруванди, оттягивая стрелу назад к уху и прицеливаясь.
— Везде! — выкрикнул Милтун. — Все знают об этом везде.
— Тссс, — прошептал Куруванди. — Ты трясешь плод. Теперь задержи дыхание. Правда выйдет наружу, когда я выпущу эту стрелку. Разве я не часть бога?
Милтун затаил дыхание.
Куруванди выпустил стрелу.
Древко вошло Милтуну в правый глаз. Его голова ударилась о стену, а плод упал вперед, и Милтун обмяк, сползая на пол. Плод упал ему на колени.
— Ложь, — сказал Куруванди. Он бросил лук обратно его владельцу. — Сбегай и проверь плод.
Лучник рванулся через зал и поднял желтый плод с колен Милтуна.
— Является ли плод поврежденным? — спросил Куруванди.
Лучник осмотрел его. — Нет, мой царь.
— Есть ли на нем кровь?
— Нет, — выдавил стрелок.
Куруванди был разочарован. — Очень хорошо. Тащи его сюда.
Лучник снова рванулся бегом по залу, передавая плод своему царю.
Куруванди взял плод, а лучник поклонился и отошел. Куруванди внимательно осмотрел плод.
Лучник был прав. Крови не было.
Куруванди все равно съел его.
Когда тело Милтуна утащили из поля зрения Куруванди, он подумал о бронзовом гиганте. Не было смысла рисковать.
— Давайте перейдем к арене, — сказал он. — Милтун был прав в одном. Я бы не хотел портить наше развлечение.
В то время когда Куруванди несли к арене на носилках рабы, а его львов вели слуги, был отдан приказ о том, чтобы гигант и пленная белая женщина вместе с другими были приведены на арену.
***
Воины в подземелье, где содержались Тарзан, Джин, и Ньяма получило этот приказ немедленно, но когда хриплый тюремщик открыл дверь, сопровождаемый полудюжиной воинов, что должны были обеспечить сопровождение заключенных, все они были весьма удивлены.
Это был мгновенный сюрприз, и не из самых приятных. А его единственным позитивным моментом было то, что он был быстрым. По мере того как тюремщик вошел в темницу и свет из коридора попал внутрь, цепь Тарзана вылетела, как змея, и, как змея, ударила. Её клыками были жесткие звенья, которые составляли цепь. Удар расколол голову тюремщика как перезрелый плод, и содержимое этого плода расплескало на охранников и посланца, и в тот же миг, быстрее, чем мигающий глаз, Тарзан взмахнул цепями, по одной в каждой руке, быстро и ритмично, разбивая головы и колени. Менее чем за одно мгновение, четверо мужчин лежали мертвыми, а двое оставшихся выскочили из подземелья и помчались вниз по коридору. Прежде чем один из отстающих смог подняться по лестнице и убежать, Тарзан бросил цепь, подхватил копье одного из мертвых охранников и бросил его. Копье ударило мужчину в спину и, пройдя почти полностью через него, пробило нагрудную броню, которую тот носил, словно игла для штопанья, пройдя через картон.
Человек упал, споткнулся на удлиненном копье, сделал пируэт, и полетел вниз. Тарзан понял, что один человек бежал. Он проклял свои рефлексы. Человек-обезьяна чувствовал, что время, которое он провел вдали от джунглей, пагубно повлияло на него. Ни один из них не должен был убежать.
Женщины схватили копья. Тарзан взял одну длинную цепь, обмотал ее вокруг талии, нашел копье и короткий меч, и пошел вверх по лестнице.
***
Если бы маленький Нкима был человеком, он мог бы потратил этот момент на молитву, размышление о своей судьбе, или о чем угодно, когда крокодил закрыл свои челюсти, и все уже выглядело так, как будто для Нкимы жизнь подошла к концу.
