Но потом, совершенно случайно, поистине, как подарок от богов, его маленькая ручка схватила плавающую палку, и он ударил ей. Удар не сделал ничего хорошего. Он был очень неуклюж. Но это было именно то, что спасло жизнь Нкимы. Палка вошла в рот крокодила вертикально, и заблокировало его челюсти в открытом положении.
Крокодил от боли и будучи не в состоянии переломить палку, начал метаться. Наконец, давление мощных челюстей фактически раскрошило древесину, но к тому времени было уже слишком поздно для крокодила, чтобы насладиться своей едой. Нкима рванулся к городской стене и справился с этим; он взобрался уже до половины и остановился на выступе камня, чтобы посмотреть сверху вниз на крокодилов.
Что Нкиме больше всего захотелось сделать, так это заорать и начать проклинать крокодилов, а также рассказать им, какой храброй и мужественной обезьянкой он был, и какими трусами являлись они, но даже Нкима, который не был силен в логике, решил, что этого не нужно было делать.
Для него было важно оставаться незаметным. Тихо пробраться Ур в поисках своего хозяина, Тарзана.
Мартышка проворно двинулась вверх по стене, а затем, через нее в город, прямо между двумя охранниками, марширующими рядом друг с другом вдоль помоста с внутренней части стены. Никто его не заметил.
Нкима спрыгнул на землю вниз, понюхал воздух, и продолжил движение.
***
Человек, который сбежал от Тарзана, был посланником, что должен был передать приказ привести Тарзана и двух женщин на арену. Когда он выбежал из темницы, то начал кричать, зовя на помощь. К тому времени, как Тарзан и две женщины поднялись к вершине лестницы подземелья, вся комната была заполнена воинами.
Тарзан ударил копьем, а когда приблизился, то стал сражался мечом, пока тот не сломался. Затем он переломил копье пополам и бился уже заостренным концом в одной руке и остатками разбитого древка в другой. Он бил и колол, а воины падали. Мало кто из них вставал снова.
Джин и Ньяма также храбро сражались. Тела убитых врагов начали скапливаться перед ними, но человек-обезьяна и женщины были вынуждены отступить, вниз и назад большого зала в сторону арки. Они сражались под аркой и внизу, на длинном ряду ступеней, внезапно обнаружив, к своему ужасу, что их толкают назад в туннель из камня. Как только они были вынуждены отойти в устье туннеля, была сброшена металлическая решетка, и бывшие пленники вновь оказались в ловушке.
Они развернулись и побежали вниз по длинному туннелю к свету, но еще до того, как пленники достигли источника освещения, Ньяма поняла, где они оказались и произнесла: — Арена.
Они вышли на большое поле со всех сторон закрытое стенами. Это была на самом деле не собственно арена, а скорее, отсек для ожидания. Над стенами, сидя на своих рядах, находилось население Ура. Все были в ожидании, а Тарзан поморщился, понимая, что он позволил завести себя и своих спутников именно туда, куда они и должны были пойти. Он с отвращением отбросил сломанное копье.
Тарзан, Джин и Ньяма, покрытые кровью своих врагов, вернулись в холодную темноту туннеля, и, не говоря ни слова, сели и решили передохнуть.
Тарзан просто сказал: — Не сдавайтесь. Помните. Это еще не конец. Мы до сих пор живы.
Из-за стен вскоре донеслись звуки. Звуки аплодисментов с мест, крики мужчин, женщин и диких животных, участвующих в сражении на арене. Джин никогда не слышала таких жутких криков. Она начала дрожать, но потом вспомнила про свою клятву. Она собиралась умереть с достоинством, насколько позволила бы такая ситуация. И если единственным достоинством, что она могла выразить, была смелая смерть, то пусть так и будет.
Девушка посмотрела на Ньяму. Ньяма не казалась напуганной вообще. Она держала голову вверху, высоко подняв подбородок, готовая встретить лицом к лицу все, что угодно. Джин предположила, что Ньяма готовилась к этому дню уже в течение некоторого времени, и, возможно, она не расценивала это как конец жизни, а видела лишь побег при помощи смерти на свободу.
Через некоторое время вся арена стихла.
Дверь напротив троицы открылась, и вошел десяток воинов, вооруженных луками и стрелами. Их стрелы были нанизаны, а луки натянуты. Они припали на колено и нацелили свои стрелы на всех троих, а потом заговорили и начали жестикулировать.
— Они хотят её, — сказала Ньяма, переводя и кивая Джин. — Сейчас её очередь.
Женщина, которая привела Джин в темницу и пугала её мечом палача и львами, прорвалась сквозь ряды лучников, улыбнулась и указала на Джин. Она поманила девушку пальцем.
— Так я и думала, — сказал Джин. — Она спасает меня для себя.
— Её зовут Джеда. Она ненавидит чужаков, — сказала Ньяма. — А особенно ненавидит белокожих. А тебя она ненавидит, потому что ты женщина, а не воин. Она ненавидит слабость.
— Мы должны броситься на них, — призвал Тарзан. — Мы умрем вместе. Не давайте им играть с вами.
— Нет, — сказала Джин, касаясь своей рукой груди Тарзана. — Сейчас моя очередь. Это даст вам больше жизни.
— Сейчас или через двадцать минут, — сказал Тарзан. — Не все ли равно.
— Я хочу сразиться с ней, — сказала Джин. — Я не смогу победить. Я знаю это. Но если я должна умереть, позвольте мне сделать это, сражаясь с ней. Она оскорбила меня. А её люди убили моего отца и моего друга Билли. Это последнее, что вы можете сделать для меня, Тарзан. Самое последнее.
