Забытое приключение Тарзана - [4]
Когда она отдала все надлежащие распоряжения и носильщики приступили к работе, девушка обернулась и увидела улыбавшегося ей Хенсона. Джин неспешным шагом подошла к нему и сказала:
— Ты выглядишь счастливым, отец, я бы обняла тебя, но я так вспотела.
— Просто ты так напомнила мне твою мать, — ответил он.
— В самом деле?
— О, да. Однако я не могу сказать, что ты выглядишь счастливой. Жалеешь, что отправилась со мной?
— О, нет. Это все из-за тех мужчин. Мне не понравились их взгляды. Они заставляют меня нервничать. И выглядят они, как преступники.
Хенсону также не нравился их внешний вид. Все время, когда они находились рядом, фотограф держал руку у своего револьвера 38 калибра. Слова, с которыми они обращались к нему были достаточно дружественными, но ему не нравились манеры, с которой они изучали его и его припасы, и особенно взгляд, которым один из мужчин — толстяк — смотрел на Джин, словно она была аппетитной отбивной, а он голодным волком.
— Они выглядят вместе, как одна шайка преступников, — сказал Юджин. — Я предполагаю, что они дезертиры. Наиболее вероятно, из какого-то иностранного легиона.
— Я тоже так подумала, — сказала Джин.
— Мудро, что ты не сказала этого им, — ответил Хенсон. — Если бы ты это сделала, они могли бы стать для нас проблемой. Но теперь они уже в прошлом и направляются на юг.
— Я знаю, — сказала Джин. — Но я волнуюсь.
Отец похлопал ее по плечу:
— Не нужно.
Вдруг затрещали кусты. Хенсон повернулся. Два негра дезертира и белый толстяк вышли из зарослей. Каждый из них держал в руке пистолет 45 калибра.
— Я считаю, что теперь пришла пора начать волноваться, — сказал Уилсон, — это ограбление.
Худощавый негр подошел к носильщикам. Не глядя на них, он навел свое оружие. Свою голову он держал странным образом, словно пес, постоянно прислушиваясь к звукам.
— Скажи своим носильщикам, чтобы не доставали никакого оружия, — приказал Уилсон, — иначе мы наделаем в них дыр.
Хенсон обратился к аскари, которые понимали английский, а те на своем языке передали сообщение носильщикам. Хенсон снова повернулся к Уилсону:
— Главное — не горячитесь, — сказал он. — Нам не нужны неприятности.
— Как и нам, — ответил Уилсон. — Из всех вещей больше всего я не хочу неприятностей. Забери их оружие, Кэннон.
С оскаленным лицом Кэннон двинулся в их направлении.
— Поднимите свои руки вверх и никаких фокусов.
Он снял их револьверы, потратив на расстегивание кобуры и пояса с патронташем Джин гораздо больше времени, чем было для этого необходимо.
— Ты и я, мы могли бы немного позабавиться, крошка, — сказал Кэннон и обхватил рукой талию Джин, после чего прошептал ей что-то на ухо.
Девушка влепила ему пощечину. Это был быстрый, тяжелый удар, который оставил большой красный отпечаток на его лице.
— Ах ты, ведьма, — зарычал тот и замахнулся рукой, чтобы ударить ее.
Хенсон, не обращая внимания на нацеленные на него пистолеты, вмешался и всадил короткий правый хук в подбородок Кэннона так, что тот упал на землю, выпустив свой револьвер 45 калибра.
Кэннон забарахтался на земле, дотягиваясь до своего револьвера, схватил его и обернулся, чтобы нацелить его на Хенсона.
— Прощай, здоровяк, — сказал он.
Но в этот момент вмешался Уилсон и ударил ногой по руке Кэннона, пистолет выстрелил, выпустив пулю, которая просвистела между деревьями. Закричали и зашумели обезьяны, а листья посыпались с них, как разноцветный снег.
— Нет нужды никого убивать, — сказал Уилсон. — За убийство вешают даже в Африке.
Потирая запястье, Кэннон медленно поднялся на ноги. Он посмотрел на Уилсона недоверчивым взглядом.
— Мы натворили уже достаточно, чтобы быть подвешенными. И два или десять дополнительных убийств не сделают особой погоды.
— Тогда не делай этого, потому что я говорю не делать этого, — сказал Уилсон и повернулся к Хенсону и Джин. — Мы заберем ваших носильщиков и ваши припасы. Также эти фотокамеры. Такие вещи можно выгодно выменять или продать. Я оставлю вам немного еды и воды.
— Мы должны закончить начатое, и просто убить этих ублюдков, — сказал Кэннон, покачивая своим револьвером перед лицом Хенсона. — Хотя, для девушки мы смогли бы найти применение.
— Нет, — сказал Уилсон. — Оставь их.
Уилсон с оскалом улыбнулся Хенсону.
— Я скажу тебе, что это был неплохой удар. Я видел немало хороших ударов, и этот был неплохим.
— Ну что же, это очень радует, — ответил Хенсон.
— Можешь и дальше напрягаться, — сказал Уилсон, — меня это не волнует, но все, же это был искусный удар.
Хенсону не нужно быть доктором философии, чтобы понять, что это за люди, и он знал, что бы он ни сказал, это ничего не изменит. Уилсон, похоже, не хотел убивать их, но в некотором смысле именно это он и делал, оставляя их в джунглях безоружными. Теперь для них, чтобы выбраться из этого района Африки в более безопасное место, было нужно нечто большее, чем некоторая сопутствующая удача. Возможно, вариант, который предложил Кэннон, был бы лучшим. По крайней мере, смерть была бы мгновенной.
Через несколько минут Хенсон и Джин стояли рядом, фляга с водой и пища лежали у их ног, и наблюдали, как отобранное у них сафари растворяется в джунглях.
