Забытое царство Согд - [89]

Дочитав письмо, Кутейба в задумчивости склонил голову. Затем зашел в шатер. За ним последовали его братья. Письмо он отдал Абдурахману, а сам опустился на курпачу.

Оба брата стали читать письмо. Затем младший спросил:

– Брат мой, что будем делать?

– Пока не знаю, – ответил Кутейба, находившийся в этот момент в полной растерянности.

– Как думаешь, они убьют его? – спросил Абдурахман у брата.

– Обычно согдийцы держат слово. А ты что скажешь?

Абдурахман сел рядом и задумался. Затем произнес, тяжело вздохнув:

– Что касается сына, ты сам должен решить. Жаль, что золото осталось там, во дворце. Чем будем расплачиваться с войском? Вожди будут роптать, а ведь впереди нас ждут и другие походы.

– Ты хочешь сказать, чтоб я отказался от условий согдийцев и взял город?

Брат уклонился от прямого ответа:

– Это твой сын и тебе решать.

– Оставьте меня одного.

Братья вышли. Кутейба погрузился в глубокое раздумье. Совсем не просто было принять решение: под угрозой находился родной сын, и хотя дома его ждали еще двое, но они слишком малы. Время для Кутейбы как никогда тянулось медленно. К полудню он вышел из шатра и позвал Абдурахмана:

– Я решил продолжить подкоп. Город надо взять. Только не спрашивай, почему я так делаю. А воинам скажи, что наместник жертвует своим сыном во имя Аллаха. Пусть объявят его шахидом.

– Брат мой, я сочувствую тебе, но помни, ты имеешь еще двоих сыновей, и пусть в старости они станут для тебя утешением.

Мрачный Кутейба вновь скрылся в шатре: ему не хотелось никого видеть.

Прошло немного времени, и одна из подпорок не выдержала и часть стены рухнула, похоронив под собой двадцать воинов. Образовался проем, в котором была видна улица города. Однако с вторжением Кутейба не стал спешить, ждал, когда в ста шагах от первого подкоп закончат второй. К разрушению все было готово, и землекопы подожгли все подпорки. В огромной нише запылал огонь и воины, укрываясь щитами, кинулись к своим.

Между тем пешие войска арабов выстроились, готовые к бою. За ними стояла конница. Когда бревна сгорели, то стена в этом месте рухнула, подняв вокруг клубы пыли. Так открылся второй проход в город, более широкий.

По другую сторону стены защитники уже ждали врагов. Там скопилось много людей. В первых рядах, облаченные в доспехи, стояли чокары, обнажив мечи и пики, а за ними – возбужденные горожане с топорами и вилами. Свои головы они обвязали красными и синими лентами. Все были облачены в белые до колен рубахи, подпоясанные цветными кушти.

Услышав клич своих вождей, арабы бросились в проемы, но путь им преградили чокары, сбивая врагов с ног палицей и рубя мечами. С обеих сторон в первых рядах сражались лучшие воины, но, погибая, их сменяли другие. Так длилось долго, однако арабы стали теснить пайкендцев и углубились в город.

Знатные горожане бились в составе чокаров. Они сражались отчаянно, потому что с малолетства им прививали чувства доблести, любви к родине и священной Авесте. Но к вечеру арабы уже сражались с горожанами. В основном это был мастеровой люд: кузнецы, гончары, стеклодувы, кожевники и лавочники.

В разгар сражения Милад, в красной накидке, стоял на плоской крыше дворца и наблюдал за боем. Рядом находились три дихкана с напряженными лицами. Вскоре стало ясно: город им не удержать.

– Фарна, – обратился Милад к одному из дихкан, – скачи к городским воротам и отвори их настежь. Пусть, кто может, спасается бегством, дабы не гибли понапрасну. А ты, Шамси, скачи в город и скажи защитникам: пусть все прячутся, потому что враги одолели нас и нет смысла противиться этим дивам. Батур, мой верный брат, освободи сына Кутейбы и доставь его к отцу. Пусть он видит наше благородство. Надеюсь, это усмирит его злость и пощадит наших людей. Скажи наместнику: мы просим мира ради жизни людей. А теперь прощайте, мои друзья, не знаю, свидимся ли когда-нибудь. Да хранит вас великий Ормузд, вы еще можете спастись.

И дихканы крепко обнялись, целуя друг друга в глаза.

На крыше остался лишь почтенный Милад.

Сын наместника лежал на курпаче. Эта комната во дворце не имела окон, и пленник оставался в неведении о боях в городе. Он был уверен, что отец не бросит его. Однако прошло достаточно времени, а он до сих пор находился под замком. «Почему отец медлит? – не раз спрашивал себя юноша. – А может, он отказался от сына?» Но тут дверь распахнулась, и вошли люди в доспехах. Пленник вскочил на ноги. Он испуганно уставился на тюркского богатыря Батура и двоих его людей: «Они явились за мной, неужели пришел мой конец?!»

– Следуй за нами, – бросил Батур.

Едва ему перевели приказ, как юноша бросился к ногам богатыря.

– Я знаю, вы хотите казнить меня. Пощадите, я еще слишком юн и не могу отвечать за нехорошие дела отца, – молил он. – Это он убивал ваших людей, но я не такой злодей.

Батур усмехнулся и ответил:

– Не будь трусом, тебя не убьют. Наша ненависть имеет разумные пределы. Мы вернем тебя отцу. Надень халат и чалму.

Когда они спустились, то сели на коней. Два воина держали желто-красные знамена города Пайкенда. Так их примут за переговорщиков и не тронут.

Батуру было известно, где стоит шатер наместника: он видел его с крыши дворца. И потому направился прямиком туда. Сын Кутейбы ехал рядом с ним. В его глазах еще остался страх, он с интересом разглядывал город. В некоторых местах уже стихли бои. Кругом лежало много окровавленных тел. Навстречу им выехал вождь племени ваил с двумя людьми. Увидев сына Кутейбы, тот не поверил своим глазам. От изумления он воскликнул: «Аллах велик, коль оставили его в живых!»