Забытая слава - [22]

Ум, хранящий добродетель в сердце, а не грубая сила оставляет след в истории, утверждал Сумароков. Истина дает настоящую славу, без нее любые завоевания — «в неправде то единый звук».

Эта зрелая мысль составляла убеждение Сумарокова, вслед за ним ее повторяли многие прогрессивные русские писатели, и особенно охотно — Державин.

4

Министры Анны Леопольдовны отправились в ссылку, на их места сели другие вельможи из окружения Елизаветы Петровны, служащих перетасовали, и государственная машина продолжала свой ход.

Канцелярия графа Головкина была расформирована, адъютанты его разбрелись кто куда. Петр Панкратьевич Сумароков стал действительным тайным советником и устроил сыну Александру карьер — определил с повышением, в ранге капитанском, адъютантом к Алексею Григорьевичу Разумовскому, объявленному теперь камергером и лейб-компаний поручиком. Назначение получить оказалось нетрудным — Сумароков начинал пользоваться некоторой известностью как стихотворец.

Судьба Разумовского сложилась для него необычайно счастливо. Крестьянский сын, черниговский пастух, кое-как чемерским дьячком обученный грамоте, он овладел фортуной и прославил семейное прозвище, полученное в насмешку, — отец его имел обыкновение в пьяном виде похваливать себя словами: «Эй, що то за голова, що за розум!»

Петербургский полковник в 1731 году проезжал через село Чемер. Пока меняли лошадей, он зашел в церковь, восхитился голосом и красотой молодого певчего — и увез его с собой для придворного хора.

Бывший пастух несколько лет пел в церкви и на дворцовых праздниках, пользовался милостями знатных дам, пока его однажды не увидела Елизавета Петровна и не выпросила у обер-гофмаршала Левенвольде для своего двора. Разумовский — фамилию ему дали на русский образец по отцову прозвищу — увеселял опальную цесаревну, а когда голос ему изменил, перевелся в придворные бандуристы. Впрочем, дело теперь было не в музыкальных способностях — Елизавета его полюбила.

Разумовского назначили управлять имением цесаревны, а вскоре и всем ее двором, и сделался он самым необходимым для Елизаветы человеком. После переворота ему подарили крупные вотчины на Украине и в России, дачи под Петербургом, возвели в графское достоинство, наградили орденами. Осенью 1742 года Елизавета, коронованная императрица, негласно обвенчалась с Разумовским, и он занял в царском дворце покойное и прочное место.

В государственное управление Разумовский не вмешивался, держался скромно, властью своей не пользовался. Но пил он много — оттого и с голоса спал, — во хмелю же был буен и скор на расправу. Тяжелой его руки собутыльники опасались.

При дворе пошла мода на украинское. Земляки Разумовского потянулись в Петербург. Младшего брата Кирилла фаворит отправил на два года для просвещения за границу с воспитателем Тепловым, сделал президентом Академии наук. В 1750 году на Украине возобновили гетманское управление — Кирилл Разумовский был выбран гетманом. И Украиной и Академией наук правил при нем Григорий Теплов, умный и опасный делец.

В народе знали о Разумовском — мужик, сошедший с голоса певчий, живет с царицей. Слышно о нем было не много, в сражениях он не отличался, на войну не ездил, от министерских дел стоял далеко, а все-таки не лежало к нему сердце. Залетела ворона в царские хоромы…

Говорили о том, что Разумовский в Петербурге держал команду черкас — украинцев — и много та команда русского народа убила, мертвые тела привозили в полицию, и там дивовались, кто это все делает. За верное передавали, что старинные, прежних царей вещи и других государей подарки, что во дворце хранились, Разумовский вывез и отослал своей матери, а мать переправила их в Польшу, Государыне докладывали о таком воровстве, только она ничего ему сделать не изволила.

Иной раз обвинения были и потяжелее. Злоумышлял Разумовский на жизнь и здоровье великого князя Петра Федоровича. Фальшею графа Алексея Григорьевича наследник придавлен был потолком обвалившимся, чудом спасся. После по приказу Разумовского должны были его высочество сонного на постеле задушить, а солдат, к тому назначенный, о таком злодействе донес, и на постелю положили другого, а кого — неизвестно, и когда того убитого погребали, то его высочество изволил говорить: это-де Алексея Григорьевича удавленник…

Хитер граф Разумовский и колдовство ведает, — иначе как бы все ему с рук сходило? А он в полной милости, и любовь Елизаветы Петровны к наследнику совсем остудил, только его она и слушает. И оттого слушает, говорили, что в платье, которое государыня всего более изволит носить, зашито волшебное, подобное как рыбка, и через него граф Алексей Григорьевич государыню прельстил.

Так толковали в народе, и за такие байки ссылали в Сибирь, заточали в монастыри. Дворцовые происшествия отражались порой в этих слухах, — например, в гостилицкой мызе Разумовского, спешно приготовленной к приезду императрицы, действительно рухнул потолок, — но иные легенды никаких оснований не имели. А тем, кто рассказывал про волшебное в виде рыбки, зашитое в платье Елизаветы Петровны, было совсем невдомек, что она, с тех пор как стала императрицею, дважды не надевала ни одного платья и беспрерывно шила себе новые. Так что волшебства и на полдня бы не хватило, а Разумовский владел ее сердцем годами.