Забытая сестра, или Письмо на чужое имя - [94]

Дженни, тяжело дыша, села в своем новехоньком риелторском костюме на траву рядом со мной и положила руку мне на плечо.

– Ну как ты?

Я молча смотрела на небо. Луна и звезды затерялись в тумане.

– Никто не хотел, чтобы ты знала, – мягко промолвила она.

Я закрыла глаза и не двигалась, говорить было очень трудно.

– Что произошло? – наконец спросила я, посмотрев на нее. – Они отослали ее и сказали всем, что она занимается с неким преподавателем?

– Именно так, – кивнула Дженни. – Дэб позвонила мне в слезах и спросила, может ли Лиза остаться у меня, пока не родит. Она была так знаменита в музыкальных кругах, что Дэб и Фрэнк боялись, что на это отреагируют негативно и она погубит свою карьеру. Когда Лиза рассказала родителям, она была уже на четвертом месяце. Поначалу она была намерена отдать ребенка на усыновление, но, по мере того как приближался срок родов, она поняла, что не сможет этого сделать. Поэтому твои родители решили усыновить ребенка – тебя – сразу, как ты родилась. – Она смахнула с моей щеки прилипшую прядь. Ее прикосновение было нежным. – Лиза осталась у меня еще на пару месяцев после твоего рождения, чтобы то, что ты была ее ребенком, не казалось столь очевидным. А Стивену и всем остальным твои родители сказали, что она решила заниматься с кем-то другим.

Надо ли говорить, что я чувствовала в эти минуты, когда мне открылась вся правда? Я не могла вымолвить ни слова в ответ.

– Прости своих родителей, – негромко сказала Дженни. – Они хотели рассказать тебе правду, когда ты подрастешь, но из-за всего, что случилось с Лизой – обвинение и ее самоубийство, – они решили, что лучше тебе ничего не знать.

– То есть… это все-таки вы подарили ей тот медальон?

Она кивнула.

Я подумала о фотографии, лежащей на кофейном столике в гостиной. Как сиамские близнецы, сказала Дженни.

– Моим отцом был Мэтти?

В глазах Дженни блеснул свет фонаря, и она кивнула.

– Мы всегда думали, что это так, но Лиза категорически это отрицала. Поэтому твои родители никогда не говорили об этом ни с ним, ни с его родителями. Лиза сказала, что это был парень с одного из музыкальных фестивалей, на которые она ездила. В Риме. Я полагаю, это вполне возможно, но Лиза и Мэтти были неразлейвода, а потом родилась ты, темноволосая и кудрявая, поэтому мы просто предположили, что она родила от него. Они с Мэтти были так молоды. Может быть, они… экспериментировали, или еще что. Насколько я знаю, она так ему и не рассказала. Она много говорила с ним по телефону, когда жила со мной, но все их разговоры были только о новой технике игры на скрипке, которую якобы она осваивала. На самом же деле в Эшвилле она редко брала в руки инструмент. Она была в депрессии. – Голос Дженни дрогнул. – Всю жизнь я сожалела, что мне так и не удалось ей помочь, – вздохнула она. – Мне очень жаль, что я не смогла сделать для нее больше. Может быть, ей стоило принимать антидепрессанты?

– Мне нужно взять фотографию, – сказала я, вставая.

Идя к дому, я чувствовала слабость в ногах. Поднявшись по ступенькам, я вошла в дом. Казалось, с того момента, как я разбирала бумаги, прошло несколько дней. Я взяла фотографию Лизы и Мэтти со столика. Теперь она казалась мне драгоценной, я осторожно держала ее в руках. Когда я вышла на улицу, Дженни опять сидела на верхней ступеньке крыльца и промокала платком глаза. Я села рядом с ней, положив фотографию на колени так, чтобы на нее падал свет. Кудрявые волосы Мэтти казались мне убийственным подтверждением.

– Вы знаете, где он? – спросила я.

– Мэтти? Да откуда же?.. Насколько мне известно, он учился у Стивена Дэвиса до самого последнего дня, пока… ну, пока Лиза… в него не выстрелила.

– Его фамилия, если не ошибаюсь, Харрисон?

Она кивнула и положила руку мне на колено.

– Райли, Лиза была замечательной девочкой, – проговорила она. – И стала дорогим для меня человеком. Мне казалось, что с Кристин у меня не очень хорошо получилось, и мне так хотелось помочь Лизе, к тому же в сравнении с моей трудной дочерью с ней было очень легко. Я работала, а она помогала по дому. Я работала бухгалтером у нескольких докторов в Эшвилле. У меня был пес, который очень привязался к Лизе и скучал по ней, когда она уехала. Я тоже по ней скучала. – Она улыбнулась. – Я близко ее узнала. Возможно, даже ближе, чем знали ее родители, потому что со мной она иногда была более открытой. Ты же психолог. Сама понимаешь, как такое бывает.

– Но она так и не сказала вам, был ли это Мэтти?

– Я никогда и не давила. – Дженни поерзала на твердой ступеньке. – Именно поэтому она со мной и разговаривала. Потому что я не давила. Я ее любила. – Ее глаза опять затуманились. – Мне стало грустно, когда она вернулась домой. Я по ней скучала. У нее была чистая душа.

Как она могла оставить собственного ребенка? На меня вдруг накатило жуткое одиночество. Она инсценировала самоубийство, оставила меня и никогда не оглядывалась. Как я смогу с этим жить? Но я не могла сказать об этом Дженни. Она все еще думала, что Лиза мертва.

– И папа с мамой на нее рассердились? – спросила я. – За то, что она забеременела? – Я вдруг осознала, что отец приходился мне дедушкой. А мама – бабушкой. Дэнни же на самом деле был моим дядей. Я обхватила себя руками, и мне стало ужасно грустно. Всего за пару минут я потеряла семью, которую знала. Я потеряла единственного брата.