Забытая сестра, или Письмо на чужое имя - [12]

– Пойдем, дорогая. – Вернис нежно коснулась моего локтя, и я последовала за ней.

Мы свернули за угол и по ступенькам поднялись в темное помещение трейлера. В нем было не намного прохладнее, чем за его стенами. Приспущенные жалюзи не давали проникать солнечному свету, и потребовалось несколько секунд, прежде чем мои глаза привыкли к сумраку. Как же они здесь живут, словно моли в душном туннеле?

– Налить тебе холодного чая? – спросила Вернис, когда я села у встроенного стола, который был чуть больше, чем стол в маленьком трейлере Дэнни. Трейлер Кайлов казался раза в три длиннее.

– Нет, спасибо, – сказала я. – Не хочу.

Вернис сняла фотографию с дверцы узкого холодильника и положила передо мной, включив над нашими головами свет.

– Помнишь моего сына, Люка? – спросила она.

– Помню… – ответила я из вежливости, хотя воспоминания были очень смутные. Он жил в трейлерном парке, и поэтому мы ходили с ним в разные школы. Но мне запомнилось, что Люк был веселым и остроумным парнишкой. – Где он сейчас? – спросила я.

– В Колорадо. Получает докторскую степень – что-то связанное с компьютерами.

– А других детей у вас нет? – спросила я лишь для того, чтобы поддержать разговор. – Я, если честно, не помню.

– Нет. Люк – наш единственный сын. Поэтому-то я и показываю тебе его фотографию. – Она взяла ее в руки. – Ты мне всегда напоминаешь о нем.

Я не совсем улавливала, какая связь между мною и Люком, однако кивнула.

– И почему же я вам о нем напоминаю? – спросила я.

Вернис села с другой стороны стола и снова тепло улыбнулась.

– У нас не было детей, – сказала она, – и я как-то поделилась этой проблемой с твоей матерью. Она мне рассказала, как они тебя удочерили. Так что этой идеей я обязана ей. Я тогда сказала Тому, почему бы и нам не усыновить ребенка? Вот так у нас и появился Люк. – Казалось, Вернис радовалась тому факту, что между нашими семьями обнаружилось что-то общее.

Вот только я не могла не прояснить этот момент.

– Миссис Кайл, меня не удочеряли, – начала я осторожно. – Вы, наверное, перепутали. Возможно, это была не наша семья, а кого-то из ваших друзей?

Она широко раскрыла глаза и откинулась на спинку узкой скамейки.

– О!.. – промолвила она, краснея. – Ну, да. Я подумала…Ты права, да. Я, должно быть, перепутала. – Она резко встала и открыла холодильник, однако ничего не достала. – Прав Том – я теряю последние мозги.

Она закрыла дверцу, дрожащими пальцами взяла фотографию Люка и вновь прикрепила ее к холодильнику. Мне было жаль, что я расстроила эту женщину, но вскоре она овладела собой и опять улыбнулась.

– Ну, кто бы то ни был, им было столько же, сколько и нам, когда они усыновили ребенка, – продолжила она вспоминать. – Уже под сорок. И мы решили, что если они могут подать на усыновление в их возрасте, то и мы можем. Вот так мы и взяли Люка – ему тогда едва исполнился годик. Это было лучшее, что мы сделали за свою жизнь.

Я улыбнулась:

– Я рада, что у вас появился сын. Наверное, вы им гордитесь?

– Конечно! И очень по нему скучаем. Мы не виделись с Рождества.

– Рассказывает о Люке? – спросил Том, входя в трейлер.

– Да, – ответила я.

– Он идеальный сын. – Кайл подошел к раковине помыть руки. Казалось, он занял собой весь трейлер, распространив вокруг запах рыбы, пота и… возможно, алкоголя. – Единственный его недостаток – то, что он живет в другой части страны. Жаль, наш трейлер больше не передвигается. А так бы мы к нему съездили. – Положив руки на бедра, он осмотрел дом, который не мог не вызывать клаустрофобию. – Наш трейлер так долго стоит на месте, что уже и забыл, как когда-то ездил.

– Да, трейлер на колесах был бы нам очень кстати, – задумчиво проговорила Вернис.

– Она уже знает новости? – Том кивнул на жену.

Я рассказала Вернис о коллекции, завещанной папой ее мужу.

– Думаю, эти трубки стоят около тысячи долларов, – прибавила я.

Вернис странно посмотрела на мужа, но потом я снова заметила проблеск радости в ее голубых глазах.

– Пусть Бог хранит твоего отца – это все, что я могу сказать! – промолвила она. – Ты же не расстроишься, если мы их продадим? Я знаю, твой отец обожал эти свои коллекции. Но нам-то с ними нечего делать.

– Конечно, я не расстроюсь, – улыбнулась я. – Как только трубки станут вашими, вы можете распоряжаться ими как пожелаете.

Мы поболтали еще немного, и я вернулась к своей машине. Я ощущала себя Санта-Клаусом, и, сказать по правде, это было не самое плохое чувство.

Однако всю обратную дорогу меня преследовали не их улыбающиеся лица или грусть по поводу смерти отца, а уверенность, с какой миссис Кайл рассказывала, как мое удочерение вдохновило их на то, чтобы взять Люка.

Вернувшись, я решила немного вздремнуть. Меня не столько вымотала поездка, сколько выбили из колеи слова Вернис Кайл, что меня удочерили. Я никак не могла понять, почему ее слова не выходят у меня из головы. Разумеется, она ошиблась. Но почему после ее заявления я почувствовала себя такой одинокой и потерянной? Почему мысль, что семья, которую я практически полностью потеряла и по которой так горевала, – мне не родная, – поселила в моей душе пустоту?

Позже, тем же днем, когда стало немного прохладнее, я надела кроссовки и спустилась вниз. Взгляд упал на стопку счетов на столике рядом со входной дверью. Их перенаправили мне в Дархем, но я до сих пор ничего не просмотрела. За последние дни конвертов заметно прибавилось, и я испугалась, что в любой момент могут отключить электричество и дом погрузится во тьму.