Забытая история - [42]

— Тогда договорились?

Том положил весло под другой локоть и протянул руку.

Они пожали друг другу руки. Энтони был рад, что темнеет, потому что от каких-то необъяснимых эмоций в его глазах появились слезы. Если Тому удалось затронуть его сентиментальность, то он об этом не догадался.

Они почти доплыли до пристани.

— И последнее, — сказал Том. — Пообещай мне: если случится что-то действительно важное, ты сразу же придешь. Неважно, днем или ночью. Ускользнешь и придешь прямо ко мне.

Энтони чувствовал, что его постоянно просят ступить на неизведанную землю. Ему еще предстояло выучить первое правило всех заговорщиков, что нет такого понятия, как ограниченное сотрудничество.

— Что значит важное?

Лодка мягко коснулась илистого дна.

— Это тебе решать, — резко произнес Том. — Насколько я знаю, ничего не должно случиться. Но если что-то и произойдет, в общем, ты легко поймешь, что мне хотелось бы узнать.

Теперь, когда пришло время уходить, Энтони не хотел расставаться с доверительностью этого недавно обретенного партнерства. Ему казалось, что он заключил серьезную сделку со слишком непонятным ориентиром. Условия и определения были слишком расплывчаты. Так много оставалось на его усмотрение, это было лестно, но немного подавляло. Он знал, что как только он попадет домой, в голове всплывет много вопросов, но теперь, пока еще было время спросить, лишился дара речи.

— Не передумал, Энтони? — Зубы Тома на мгновение блеснули. — Великие люди никогда не сомневаются. Помни, я полагаюсь на тебя. И снова большое спасибо.

Энтони вылез из лодки и улыбнулся в темноту. Затем склонился над носом лодки и осторожно столкнул ее в воду.

— Ладно, Том, — произнес он, наблюдая, как темная фигура начала грести.

Потом он развернулся и нашел среди ила и водорослей тропинку к темной громаде дома.

На кухне была только Фанни. Она читала женский журнал и, как обычно, вытянула ноги и положила их на любимую скамеечку тети Мэдж.

— Привет, — сказала она. — Где ты был? Ты ужинал?

— Нет… Что-нибудь еще осталось?

— Пирог. Остыл, но в нем много мяса.

Он взял пирог и рассеянно откусил, его мысли все еще были заняты другим. Энтони машинально приблизился к огню, потому что у него замерзли руки и ноги.

— Про меня спрашивали за ужином?

— Нет, я не слышала.

— Где сейчас мисс Патриция?

— Гулять пошла. Мистер Поулин приходил.

Письмо будто прожигало дыру в кармане. Энтони пришла в голову блестящая идея: он не станет передавать письмо Пэт, а просунет его под дверь ее спальни. Тогда ей, возможно, даже не придет в голову спрашивать, не он ли оставил там письмо. Энтони не мог понять, что побудило его дать обещание Тому. Пэт посчитает это предательством. Он разрывался между двумя обещаниями.

— А тетя Мэдж и дядя Перри?

— В гостиной.

— Пожалуй, возьму еду в постель, — сказал он. — Я устал.

— Да ну, еще рано. Не читай в постели и не оставляй горящую свечу, а не то подожжешь дом.

— Взялась командовать, да?

Она скорчила гримасу.

— Ну, она всегда мне так говорит.

Энтони вышел в коридор, машинально пригнулся, чтобы не наткнуться на липучку для мух, и остановился на мгновение, пристально вглядываясь в темный ресторан. Вся нижняя часть дома не была освещена: прилавок, залы, различные кладовые. Пару недель назад это место было переполнено людьми, и дядя Джо точил нож за прилавком и торговался с покупателями за разные куски мяса. Жизнь била ключом. А сейчас — тьма и запустение. Лучше свет, жара и шум. Все что угодно лучше тьмы. Энтони ненавидел ее и боялся.

Память о том сне прокралась в его мысли как вор, и он резко отвернулся от ресторана и начал подниматься по лестнице. Сон был настолько ярким, что даже сейчас Энтони почти слышал этот шелест в углу ресторана.

На первой лестничной площадке горела крошечная масляная лампа. Единственная жемчужина света в темноте, не больше капли воды в пещере. Дальше, за углом, еще одна лестница, узкая и мрачная, вела в его комнату.

Но сначала письмо. Энтони вынул его и рассмотрел. На нем не было никаких надписей. Может, Том побоялся, что если она увидит его почерк, то уничтожит, даже не распечатывая. Энтони прокрался мимо двери гостиной, под которой виднелась узкая полоска света, и подошел к комнате Пэт. Когда он проходил мимо гостиной, то на мгновение различил бормотание голосов, теплое и уютное. Вот бы еще не скрипели половицы — бесполезно пытаться идти легко и бесшумно, когда весь дом откликается при каждом втором шаге.

Энтони бесстрашно повернул ручку двери и приоткрыл ее на несколько дюймов. Он никогда раньше здесь не был. Странно, в скольких комнатах этого дома он еще не бывал. Ноздри учуяли еле уловимый, сладкий женский запах. Это его взволновало. Такой запах сопровождал все манящее, чистое и неприкосновенное — это была сама суть женственности, красоты и грации. С трепетом и на цыпочках он подошел к туалетному столику, положил на него письмо и, внезапно испугавшись, что его здесь застукают, поспешил выйти.

Дверь за ним громко защелкнулась, и он несколько секунд стоял в темноте коридора, прислушиваясь к биению собственного сердца. Но у тех двоих в гостиной не было никаких оснований для подозрений; он снова услышал их приглушенные голоса. Похоже, говорил в основном дядя Перри. Как всегда.