Забытая история - [32]

Едва привстав на колени, Энтони услышал шаги по непокрытой ковром лестнице, ведущей в его комнату.

Он замер. Шаги приближались медленно, но с намеком на спешку, как будто торопливость предполагалась, но не удалась.

В щели под дверью показался свет, и кто-то начал дергать дверную ручку.

— Да? — надтреснутым голосом сказал Энтони.

Дверь открылась, и кто-то вошел. Дрожащий огонек свечи обрисовал неясный силуэт тети Мэдж.

— Да? — повторил Энтони, когда она не ответила. Он видел, что она дрожит.

— Одевайся, — сказала она. — Оденься. Твой дядя очень болен. Мы хотим, чтобы ты… пошел за доктором Пенроузом.

Глава тринадцатая

В полусвете серповидной луны Энтони пробирался по пустынным улицам города. Он был рад, что шел в ином направлении, чем когда бегал за полицией. В четыре утра главные улицы, вероятно, были так же пусты и молчаливы, как и остальные, но воспоминания о них остались.

Патриция, в белой ночной сорочке и халате, спустилась по лестнице вместе с ним.

— Ты помнишь дорогу на могилу моей матери? Выше кладбища к морю ведет переулок. Там четыре дома, доктор Пенроуз живет в последнем. Ты его не пропустишь.

— Дядя Джо…Он…

— Он болен, Энтони. Я в таком ужасе, будто это моя вина. Доктор говорил, ему не следует волноваться.

Энтони поборол застенчивость в достаточной степени, чтобы дотронуться до ее руки.

— Это не твоя вина, нисколечко. Уверен, все будет в порядке. Я побегу со всех ног.

И сейчас он выполнял обещание. Он бежал вверх по холму, бесшумно ступая резиновыми подошвами и судорожно дыша. Он двигался среди теней, то скользя в темноте, то пересекая сверкающие полосы лунного света, расчертившие узкую улицу. Вскоре он достиг Вестерн-Террас, и стало легче. Он начал спускаться к Лебяжьему озеру.

В лунном свете кладбище казалось призрачным и незнакомым. За белыми могильными камнями тянулись черные плащи тени. Будто вверх по холму маршировала армия, армия захватчиков, высадившихся на берег и идущая в атаку на город.

Через каждые несколько ярдов мальчик оглядывался, не идет ли кто за ним. Один раз он остановился и перешел на другую сторону дороги. Но объект, преградивший ему путь, оказался лишь тенью уродливого боярышника.

Его утешала мысль, что на обратном пути он будет не один. Энтони подошел к дому доктора и позвонил. Спустя долгое время на его призыв ответили, и минут через десять он уже трусил рядом с высоким врачом, чье дыхание в холодную лунную ночь было хриплым и свистящим.

Они дошли до дома Прокуренного Джо, почти не разговаривая. Доктор Пенроуз казался слегка обиженным на опрометчивость человека, заболевшего в такое время. Энтони проводил его наверх, и затем мальчика выдворили из освещенной спальни. Некоторое время он слонялся на лестнице, прислушиваясь к голосам внутри, потом медленно спустился.

Фанни, красноглазая и заспанная, сидела у плиты, на которой закипали чайник и таз. Поглядев на Энтони, она спросила:

— Пришел?

Энтони кивнул.

— Ты слышала, как там дядя?

— Мисс Пэт только что спускалась. Она ничего особенно не говорит.

Энтони сел с другой стороны от плиты, и разговор прекратился. Фанни задремала.

— Что это? — вдруг спросил Энтони.

Она подскочила.

— А? Что? Что что?

— Мне показалось, что внизу кто-то разговаривает.

— А? Ах да. Это мистер Перри. Прибирает беспорядок. Он вообще не ложился.

Снова наступила тишина. Фанни протянула к теплу ноги в потрепанных туфлях, мыски которых соприкасались. Ее рот потихоньку открывался.

Энтони встал и на цыпочках вышел. Чем сидеть без дела, лучше помочь дяде Перри. Все равно невозможно уснуть, пока не уйдет доктор.

В ресторане отбрасывал на разруху свой анемичный свет единственный газовый рожок. Энтони не сразу увидел дядю, и предположил, что тот подметает пол. Но обнаружилось, что дядя отдыхает от трудов праведных, сидя за столиком в углу у окна, откуда все и началось.

Резиновые подошвы Энтони не издавали ни звука, пока он не наступил на стекло. Дядя Перри подскочил и воззрился на мальчика.

— Стоп! Черт меня подери, я думал, это призрак! Никогда не носи резиновую обувь, мальчик, это дьявольское изобретение.

Энтони заметил на столе три бутылки, две из них пустые. Дядя Перри принялся отдыхать от трудов, едва их начав.

— Простите. Я подумал, что мог бы помочь… Мне все равно не заснуть.

Перри быстро пришел в себя.

— Не уходи, не уходи. Конечно, ты не хочешь спать. Ни один любящий племянник не захочет в такой час. И я не хочу. Потому и сижу здесь, пытаюсь думать о чем-нибудь другом. Доработался до изнеможения. Хочешь рому?

— Нет, спасибо, дядя Перри. Я просто подожду здесь, пока доктор уйдет.

— Ты за ним сбегал? Вот молодец. Я говорил, что ты сбегаешь, сказал: «У юного Энтони самые быстрые ноги из всех нас. Почему вы просите меня? — сказал я. — Я сегодня ни на что не годен. Я сам расклеился. Переживаю за Джо, — сказал я. — Меня одолевает тревога». Я… я воздержанный человек, Энтони, каждый тебе это скажет, но тревога за Джо одолевает. Я должен был чем-то заняться, поэтому пошел сюда и начал наводить порядок.

Энтони осознал, что неверно понял природу отношений между братьями: очевидно, их ссоры лишь прикрывали истинную привязанность. Он простил дядю Перри за то, что тот напился.