Холод стал почти невыносимым, и Сергей еле удержался, чтобы не заорать — прямо СКВОЗЬ них с Димой откуда-то из-за их спины навстречу командиру вышел еще один человек, в фуражке с черным околышем и кожаной куртке, вытертой кое-где до подложки. Уши его были явно обморожены и свисали, словно перезревшие сливы.
— Нету брони! — сипло сказал он.
— Найди, дорогой! Хоть что-то найди! — голос командира был не лучше. — У нас по гранате на человека максимум. Пэтээров нет вообще. Один пулемет. Рядом моряки, у них вообще одни винтовки. Они… — он гулко закашлялся, — …они вообще воевать не умеют, смелые, но нету у мужиков опыта! Если опять танки — мы все здесь ляжем! Понимаешь, все!
— А то я не знаю… — кожаный словно выплевывал слова. — КэВэ есть, успеем — перегоним сюда, если связь не оборвало. Два «двадцать шестых», оба битые.
— Сделай! Хоть что-то сделай! Ты знаешь, как они, — движение головы в сторону траншеи, — аж цветут, когда видят, что рядом наши танки? Пусть танк не выстрелит ни разу — давай, родной! Парням даже погибать будет краше! С надеждой, понимаешь?
Кожаный явно всё понимал. Он кивнул, несильно ткнул серошинельного кулаком в грудь, повернулся и пошел вдоль траншеи, то и дело оступаясь.
Время то ли остановилось, то ли бежало вскачь, то ли падало, словно снежинки с мрачного серого неба — Дима и Сергей этого не знали.
Взрёвывание танкового мотора. Осторожный взгляд в сторону, чтобы не разрушить эту то ли иллюзию, то ли призрак — вот он, зеленая угловатая громада, вся в налипшем снегу, неуклюже разворачивается, в люке башни видна голова в танковом шлеме. Несколько командиров рядом они жестикулируют, долетают отдельные слова — «…скрыться… неожиданно… засада…»
Лица бойцов в траншее светлеют прямо на глазах. Появляются робкие улыбки, потом радости уже не скрывают — слышно хриплое, еле слышное: «Урааааа… Выдюжим!»
Снег. Снег вьется в воздухе, и призрачный мир становится еще более призрачным. Сколько мы здесь? Час? Месяц? Год? Время будто остановилось…
«Танки!..»
Вот они, растянулись вдоль сумрачного горизонта. Идут колонной, чуть сверни в сторону — и болота, тут на танках особо не поездишь. Силуэты небольшие — или «двойки» с авиапушками, или прихватизированные у чехов «Праги». Один, два… больше дюжины. Слишком много для бойцов, вооруженных одними винтовками.
И — цепи солдат. Много солдат…
Взрыв!
И концевой танк колонны словно вскрывает консервным ножом. Трехдюймовка КВ — верная смерть для любого легкого танка. Поднимается клуб дыма, ветер прибивает его к земле. Цепь солдат озаряется вспышками выстрелов, звучат они с этого расстояния как сухие щелчки. Из траншеи гулко и скупо бьют трехлинейки тех самых изможденных бойцов в несуразных серых шинелях…
Еще один взрыв! Головной танк судорожно дергается и, накренившись, замирает. Ветер раздувает огонь на его корме.
Нервы танкистов сдают — колонна начинает расползаться. Судорожно пробуксовывая узкими гусеницами, «Прага» вываливается из строя, пытаясь перестроиться в строй фронта, но почти сразу ухает одной гусеницей то ли в яму, то ли в топь. Орудие глупо задирается куда-то вбок.
Еще один взрыв! Сквозь стелющийся дым видно, как еще один танк — кажется, «двойка» — сворачивает и, пройдя полсотни метров, замирает на заболоченном поле…
— Уррррааааа!
И траншея взрывается треском выстрелов трехлинеек — пехоту отсекают от танков. Где-то на фланге раздается длинная трель пулемета…
Они выдержат, понял Дима. Выстоят. ЭТИ люди, замерзшие, полуголодные, уставшие — остановят врага. И остановят, и погонят назад. Пройдет время — и они по льду Невы ворвутся на позиции фашистов, прорывая Блокаду. И пройдут по Украине, Белоруссии, Польше, Германии, сметая с лица земли эту нечисть.
Они СПРАВЯТСЯ.
Он стиснул руку, и ее пронзила боль. Поднес руку к лицу — да, он стиснул звезду на монументе так сильно, что пошла кровь. Красная, как и сама звезда.
Он и Сергей опять были у полузаброшенной деревни, в теплом осеннем лесу. Слышалось угуканье кукушки, раздался треск дятла.
Сергей был бледен как полотно.
Не сговариваясь, они оба тяжело рухнули на густую траву, не заботясь о том, что вымокнут куртки. В ушах еще звенели отзвуки выстрелов и словно замирало в лесу эхо, похожее на далекое «ураааааа»…
Сергей первым нарушил молчание. Голос его был непривычно тихим.
— Дядь Дим… Расскажите, как шла война в этих местах…
