Забыть Веронику - [5]

Элементарная логика подсказывает, что начать рассказ нужно с того страшного события, которое разделило мою жизнь на две части и которое в конечном итоге довело меня до сегодняшнего полурастительного существования. Таким событием явилась нелепая и неожиданная смерть моей жены, с которой мы прожили больше пятнадцати лет. Но тут есть одно затруднение. Дело в том, что внезапная гибель Маргариты и вид ее мертвого тела причинили мне такую мощную психологическую травму, что на несколько дней я почти полностью утратил связь с реальностью. В первый момент я просто потерял сознание, а потом, придя в себя, видел все вокруг как бы сквозь пелену плотного тумана. Перед глазами у меня мелькали хмурые физиономии людей в полицейской форме и озабоченные лица врачей, и все они задавали мне вопросы, все чего-то хотели от меня, но я не мог им ничего сказать. В тот же вечер меня госпитализировали в клинику неврозов и выписали только через четыре дня. Я даже на похоронах Маргариты не присутствовал, лечащий врач категорически отказался меня выпускать. Возможно, он был прав. Не уверен, что у меня хватило бы душевных сил пережить это мероприятие.

За ворота клиники я вышел на следующий день после похорон. На первом же перекрестке чуть не влетел под колеса маршрутки, причем даже не заметил бы этого происшествия, если бы выскочивший из кабины водитель, то ли таджик, то ли узбек, не наорал бы на меня на своем диком наречии, с вкраплениями ломаных русских слов. Ничего не ответив, я пошел на остановку, влез в первый подошедший трамвай, уселся на свободное сиденье и очнулся оттого, что пожилая женщина-кондуктор трясла меня за плечо. Оказалось, я проехал полгорода и оказался в совершенно незнакомом районе. Выйдя на улицу, я задумался, каким образом добираться до дома, но мысль о доме мгновенно улетучилась из головы. Непонятное внутреннее чувство не пускало меня домой. Сначала нужно было сделать нечто очень важное… Но что именно? С полчаса посидев на скамейке, я принял решение и поехал в сторону Восточного кладбища.

Находясь в стационаре, я ни с кем не поддерживал контактов, даже по телефону. Доктор запрещал. Но сам он, очевидно, связывался с кем-то из моих друзей, а иначе откуда бы ему знать точную дату похорон. Он и сообщил мне, что организацией траурных мероприятий занимается брат моей жены Анатолий и что беспокоиться мне совершенно не о чем. И о том, что Маргарита похоронена именно на Восточном кладбище, я узнал тоже от врача.

Точное место мне подсказали сотрудники кладбищенской администрации. Я долго не мог его найти, путался в секциях и участках. Когда наконец нашел свежую могилу, сплошь покрытую богатыми венками, долго стоял возле нее и смотрел на портрет Маргариты, аккуратно прислоненный к деревянному кресту. Почувствовав слабость во всем теле, присел прямо на венки, уронив голову на колени. Сколько я так просидел, закрыв глаза и не слыша вокруг себя ничего, кроме шума сосен? Час, полтора, два… Не знаю.

— Здравствуйте!

Всего одно слово, произнесенное мягким женским голосом, вернуло меня к реальности. Я медленно поднял голову и увидел стоящую метрах в трех от себя стройную русоволосую девушку с очаровательно-милыми чертами лица, одетую в легкое бежевое платье с короткими рукавами. На вид ей было не более двадцати лет.

— Здравствуйте, — тихо сказал я, поднявшись на ноги. — Кто вы?

— Как вам сказать… Я внучка одного очень хорошего человека, похороненного воон там, — она махнула рукой в сторону мощного гранитного памятника, видневшегося неподалеку. — Пришла навестить деда и заодно погулять в одиночестве по сосновому лесу. А тут — вы. Я и решила, что вам нужна помощь. И подошла. Не сердитесь?

— Нет, что вы, — заверил я незнакомку. — Конечно, не сержусь.

— Вам плохо? — спросила она после короткой паузы.

— Да. Мне плохо.

— Это ваша жена?

— Да, — ответил я, взглянув на портрет Маргариты.

— Она красивая.

— Она была красивая! — неожиданно для себя выкрикнул я. — Она была красивая, а сейчас ее нет. Совсем нет! Я никогда больше ее не увижу, понимаете? Ну чем вы можете мне помочь, чем? Вы не сможете ее воскресить!

— Как знать, — слабо улыбнулась она.

Не будь у нее такого доброго лица и такого мягкого голоса, я бы подумал, что она надо мной издевается. Что значит: «как знать»? Кем она себя считает, Богородицей, что ли? Я открыл рот, чтобы заявить о неуместности ее высказывания, но не смог выдавить из себя ни слова. Зато почувствовал, как из глаз полились слезы. Это было так неожиданно, что я даже не попытался их остановить. Да и не было сил на это. С детских лет мне не доводилось так рыдать. Все пятнадцать лет жизни с Маргаритой пролетели перед глазами, пока я содрогался от слез. Когда рыдания закончились, я осознал, что опять сижу на венках, а моя новая знакомая ласково поглаживает меня по руке. Выражение ее лица было таким, как будто она сама отчаянно старается не разреветься. Мне вдруг подумалось, что со стороны это выглядит довольно нелепо: взрослый мужик сидит и плачет, а молоденькая девчонка, которая ему в дочери годится, пытается его поддержать. Собрав остатки самообладания, я сделал пару глубоких вдохов, вытер лицо платком и поднялся на ноги.