Забыть Веронику - [14]

Проснулся я около десяти часов утра с двумя мыслями. Первая: Маргарита! Вторая: Вера! От первой мысли в глазах потемнело, от второй темнота рассеялась. Но тут же подступила тревога: увидимся мы с ней или нет? Ведь она могла забыть обо мне через пять минут после вчерашнего расставания. Номер свой не оставила, точный адрес мне неизвестен. Так что без ее инициативы наша вторая встреча не состоится. И тогда опять наступит мрак…

Я уже позавтракал и покормил котенка, когда в дверь позвонили. В голове у меня мелькнуло: Вера приехала! Я бросился открывать, на ходу сбрасывая халат и надевая рубашку с короткими рукавами. Но на пороге стояла не Вера, а тот самый человек, который на вечные времена будет у меня ассоциироваться с бедой и смертью.

— Добрый день, Евгений Вениаминович, — сказал участковый, внимательно глядя на меня. — Простите за беспокойство, но мне просто необходимо с вами поговорить. Мне вчера сообщили, что вас выписали, вот я и зашел.

— Здравствуйте, — медленно произнес я, стараясь скрыть разочарование. — Проходите в комнату.

Нежданный визитер аккуратно снял ботинки, и я невольно обратил внимание на их фасон и качество. Обувь явно не с вещевого склада МВД. Я краем уха слышал, что несколько лет назад сотрудникам правоохранительных органов подняли зарплату, но не предполагал, что повышение было настолько значительным.

— Вы ведь меня не знаете, — произнес гость, доставая из черной папки чистые листы бумаги. — Шаманов. Андрей Сергеевич. Ваш участковый.

— Очень рад знакомству, — кивнул я.

— Как вы себя чувствуете?

— Хорошо.

— Объяснения дать сможете?

— Смогу.

— У меня к вам всего несколько вопросов. От них, возможно, зависит, будет ли возбуждено уголовное дело по факту смерти вашей жены… Скажите, пожалуйста, в тот вечер, семнадцатого мая, кто из вас пришел домой раньше, вы или Маргарита Николаевна?

— Я. Часа в три.

— А она?

— Примерно в восемь.

— Она вела себя как обычно?

— Вполне. Ничего странного я не заметил.

— Она не выглядела подавленной или расстроенной?

— Нет.

— А если говорить не об одном дне, а последних двух-трех месяцах, то не казалось ли вам, что ее состояние изменилось? Ну, например, раньше она была веселой и беззаботной, а потом стала мрачной и молчаливой…

— Нет, — я уверенно покачал головой. — Какой она всегда была, такой и оставалась до самой смерти. Ну да, случались дни, когда она возвращалась домой в приподнятом настроении, а иногда — в недовольном. Она могла быть уставшей, могла быть сердитой... Но так у любого человека бывает.

— Евгений Вениаминович, в тот вечер я видел на вашей лоджии начатую бутылку вина и один бокал. Ваша жена пила одна?

— Да.

— Это случалось систематически?

— Да, — с неохотой признал я.

— И много выпивала?

— Нет. Два бокала за вечер максимум. Сухое красное вино, итальянское или французское. Если вас интересует, не была ли она алкоголичкой, то — нет. Все бы такими алкоголиками были, как она. Некоторые врачи даже рекомендуют ежедневно выпивать немного хорошего красного вина.

— Да, слышал. А вы сами ей компанию не составляли?

— Нет. Во-первых, я не понимаю вкуса сухого вина. Предпочитаю полусладкое. Во-вторых, просто не люблю спиртное, тем более каждый день. Ну и, в-третьих, я видел, что Маргарите приятнее посидеть одной…

— Почему так? У вас были плохие отношения?

— У нас были прекрасные отношения, — раздраженно сказал я. — Но у каждого человека должно быть личное пространство. Если Маргарита хотела побыть в одиночестве, почему я должен был навязывать ей свое общество?

— А как вы совместно проводили время? Ходили куда-нибудь?

— Мне не нравятся ваши вопросы, Андрей Сергеевич, — заявил я. — Какая разница, где мы с ней бывали и чем занимались?

— Обычные вопросы, — пожал плечами Шаманов. — И задаю я их вам вовсе не из личного любопытства, а в рамках доследственной проверки по факту гибели вашей жены. Это обычная практика, так всегда делается. При невыясненных обстоятельствах погиб человек. Его смерть может оказаться результатом самоубийства, несчастного случая или убийства. Так вот, чтобы на одном из этих вариантов остановиться, нужно собрать сведения о характере и психотипе погибшего, о его отношениях с родственниками, о его радостях и трудностях. Особенно о последних днях его жизни. И важнейшим источником информации являются, само собой, те люди, с которыми этот человек жил под одной крышей… Сейчас с вами разговариваю я, но в ближайшее время, возможно, вам придется говорить с оперативными сотрудниками. И поверьте, Евгений Вениаминович, не в ваших интересах уклоняться от ответов на вопросы. Только ненужные подозрения вызовете…

Несколько мгновений я смотрел на участкового, не понимая, к чему он клонит. Потом до меня дошло. Ну надо же, а ведь за последние дни мне ни разу не пришла в голову мысль, что из-за смерти Риты у меня могут возникнуть проблемы с правосудием.

— Неужели кто-то додумался меня заподозрить в том, что я сам выбросил родную жену с двенадцатого этажа? — с искренним негодованием спросил я. — Совсем с ума посходили вы, что ли?

— Никто не сошел с ума, — парировал Шаманов. — Но это версия, имеющая право на существование и нуждающаяся в проверке. И давайте, Евгений Вениаминович, обойдемся без обид. Вы ведь педагогический работник, кандидат наук, и склад ума у вас должен быть аналитический… Разве в науке не принято подвергать гипотезу проверке?