Забыть нельзя помнить - [31]
Я окончательно успокоилась, не пытаясь больше объяснить изредка пробивающиеся в сознание обрывки прожитых дней. Мой мозг охотно поддался препаратам.
Амнезия и лекарства уничтожили почти год жизни. Четко я помнила зиму восемьдесят шестого, а вот март уже выпадал, апрель практически стерся, не говоря о других месяцах. Даже о смерти Прокоповны мне сообщила мама уже в восемьдесят седьмом. Тем самым, пояснив мои ночные видения о том, как я сижу на кладбище среди могил и горько рыдаю, хотя чья это была могила, я понятия не имела. Я оплакала Прокоповну еще раз. Иногда мне казалось, что начиная с апреля в моей жизни ничего хорошего не случалось, и именно поэтому препараты подействовали, проглотив такой объемный временной промежуток, – они просто помогли мозгу перекрыть все плохое, и в конечном итоге я была им за это благодарна.
– Боже мой, Кира, прости, прости меня ради всего святого! – Психологиня утопает в слезах. Она буквально захлебывается и, не успевая осушать щеки, набрасывается на меня с объятиями. – Боже ж ты мой! Ребенок, милый ребенок, сколько ж хлебнуть тебе довелось… Что ж за люди-то такие твои родители?! Разве мать смогла бы так поступить? Разве отец допустил бы подобное? А я еще на своих в обиде, что отреклись от дочки-преступницы. Да они просто ангелы по сравнению с твоими монстрами, выпущенными из преисподней! По-другому их назвать у меня язык не поворачивается.
Женщина искренне рыдает, а я разучилась это делать. Для меня собственная жизнь давно превратилась в один из романов ужасов, которыми я зачитывалась в тюрьме. Настолько в ней все невероятно и жутко, что мозгу проще принять истину в форме написанной кем-то книги, а умываться слезами над выдуманными сюжетами я никогда не умела.
Нашу «идиллию» прерывает невообразимый шум, который уже был мне знаком. Психологиня выпускает меня из объятий и всматривается в сторону, из которой доносится грохот и «пуканье».
– Послушай, милая, на дворе не май месяц, и если мы пропустим и этот автобус, боюсь, околеем. Времени давно за полдень, и солнце уже в тучах спряталось, а мы с тобой не в норковых шубах. Может, поехали ко мне? Чаю заварю, состряпаю что-либо, а то ведь у тебя небось и маковой росинки во рту с утра не было. У меня хоть и однушка, но места на двоих хватит. Да и если не уедем на этом, на другой толпа соберется. Как ты на это смотришь?
Я смотрю на свои изношенные ботинки, в которых уже давно не чувствую ног, растираю ладонями плечи и понимаю, что предложение незнакомки просто счастье. Мне некуда идти. Меня никто нигде не ждет. Почему бы и нет?
– Я согласна, – шепчу и тут же беру в руки рюкзак.
– Вот и чудненько! – Психологиня расплывается в широкой улыбке и хватает со скамейки свою сумочку. – Поужинаем, выпьем по рюмке «чаю», согреемся, наговоримся вволю. Чует мое сердце, что в твоем еще ой как много всего схоронено.
– Что есть, то есть.
Красный рычащий зверь начинает тормозить за несколько метров до остановки, а мы с Психологиней готовимся запрыгивать в него чуть ли не на ходу.
Я в последний раз обвожу взглядом серые заборы «Касатки» и ловлю себя на мысли, что больше никогда не хочу даже проходить рядом. Мне не было плохо за стенами из серого кирпича, но жизнью это не назовешь. Проведя на свежем воздухе и теплом солнце несколько часов, тщательно покопавшись в прошлом, во мне наконец начало пробиваться наружу желание жить. Два года я будто была похоронена в склепе, но случилось чудо – человеческое участие незнакомки и самые обычные земные прелести спровоцировали трещины в нем, и еще немного – мой склеп может развалиться полностью.
Стоило автобусу притормозить и едва распахнуть дверь, мы тут же запрыгнули в салон. Свободных мест, как ни странно, не оказалось. Стоя плечо о плечо с такими же стоячими пассажирами, мы не спеша покидали границы «Касатки».
– О, Евдокия Кудряшова несется, – с улыбкой на губах, глядя в окно, констатировала Психологиня, я тоже с любопытством уставилась на бежавшую позади автобуса женщину, похожую на жирафа. – Это ж надо – досидеться до последнего, чтоб потом скакать, как раненая лань. Вот дура. Да не догонишь, не догонишь!
Кричит моя новая знакомая, абсолютно не смущаясь по поводу того, что в автобусе, кроме нее, еще пара десятков человек. Я молчу и виновато опускаю в пол глаза, когда ловлю на нас осуждающие недовольные взгляды.
За окном меняются пейзажи – поля, леса, березовые рощи, села, а страшный зверь по кличке «автобус» медленно, но уверенно везет нас в заданном направлении. На протяжении всего пути одни пассажиры сменяются другими, не прошло и часа, как мы с моей новой знакомой уселись на освободившиеся места.
– Знаешь, с тобой ведь все более или менее понятно, – нарушает покой Психологиня. – Наивный, глупый ребенок, по неопытности сотворивший страшный проступок. Но что не так было с твоими родителями? Взрослые образованные люди – и такое творить?! Их что, волки воспитали? Хотя нет, волки за своих щенков любого порвут. Тогда кто лишил их способности быть людьми?
– Хотелось бы мне найти ответы на эти вопросы, но у меня это не выходит. Больше двух лет я думаю об этом и не вижу ответов. Возможно, мне сложно хоть как-то понять их поступки, потому что ни мать, ни отец никогда не рассказывали о своем прошлом. У меня никогда не было бабушек и дедушек, теть и дядь, братьев и сестер. В наш поселок как папа, так и мама прибыли на работу по назначению вуза, а о том, где прошло их детство, кто и как их воспитывал, никому не было известно. Уверена, все ответы кроются в их детстве, вот только нет у меня возможности заглянуть в их прошлое, а расспрашивать уже некого.
С детства Лиза Кот была не такой, как все: её болезнь – гиперамнезия – делала девочку уникальной. Лиза отчетливо помнила каждый день своей жизни. Но вскоре эта способность стала проклятьем. Слишком много в голове Лизы ужасных воспоминаний, слишком много боли она пережила, слишком много видела зла. Но даже ее сверхмозг не может дать ответа, как все изменить…
Тяга к взрослым мужчинам — это как наркотик: один раз попробуешь — и уже не в силах остановиться. Тем, для кого априори это странно, не объяснишь. И даже не пытайтесь ничего никому доказывать, все равно не выйдет. Банально, но вы найдете единомышленников лишь среди тех, кто тоже на это подсел. И вам даже не придется использовать слова типа «интерес», «надежность», «безопасность», «разносторонность», «независимость», «опыт» и так далее. Все будет ясно без слов. Вы будете искать этот яд снова и снова, будет даже такой, который вы не захотите пустить себе по вене, но который будете хранить у самого сердца и носить всегда с собой.
Адвокат Франсин Дей и подумать не могла, что влюбится в собственного клиента. Мартин обратился к ней с целью максимально выгодно развестись с женой Донной. Бракоразводное дело перерастает в роман. Но однажды Франсин видит, как Мартин мило ужинает с Донной в ресторане… На следующее утро Франсин просыпается в квартире соседа Пита, в одежде, перепачканной кровью. Она ничего не помнит о прошедшей ночи! И тут выясняется, что Донна пропала без вести. Тогда в игру вступает Пит… Он угрожает рассказать полиции подробности той странной ночи.
«Мне было шестнадцать, когда моя бабушка умерла в первый раз…» Сара Парсонс никогда не видела Дом Эмбер, большое поместье в штате Мэриленд, которое принадлежало её семье на протяжении трех столетий. Никогда не бродила по его лабиринту в виде живой изгороди, не находила там тайные комнаты; она никогда не замечала тени, преследовавшие его, не находила потерянные бриллианты в его стенах. Но всё это скоро изменится. После того как не стало её бабушки, Сара со своим другом Джексоном решают поискать бриллианты — и дом оживает.
Семь принципов — солнце Империи, ее вдохновение и божество; идеи Первого императора неоспоримы и бесценны, и первая среди них — война: бесконечная, вечная война ради войны. Но времена меняются, и приходит день сложить оружие; этот-то день и ставит Империю перед главным испытанием в ее истории — миром. Содержит нецензурную брань.
Ольга Воронова, хозяйка съеденного кризисом интернет-магазина, доведенная до отчаяния безденежьем, решается на безрассудный шаг. В аэропорту, куда она едет, отключаются источники питания, и ее регистрируют на несуществующий рейс. Она попадает в прошлое, которое хочет забыть. Всплывает и история об умершем женихе, скоропостижная смерть которого двадцать лет оставалась загадкой для всех. До сих пор никто не знает, было ли это самоубийство, заказной несчастный случай или просто неудачное стечение обстоятельств.
Я никогда не принимал на себя долгосрочные обязательства, потому что знал — я не смогу их исполнить, ведь моя жизнь мне не принадлежит, я не живу, а жду, когда за мной придет убийца. Я противился длительным рабочим контрактам, стабильным отношениям с девушками, никогда ничего не ждал, не планировал будущего… Но все изменилось, когда мой дядя, известный европейский писатель, погиб и перед смертью поручил мне дописать книгу, в которой рассказывается история нашей семьи. И теперь мне придется не только закончить его работу, но и лицом к лицу столкнуться с человеком, который застрелил моих родителей и должен убрать меня…