Забыть адмирала! - [118]

Петропавловское дело оставило неразрешенную тайну, а именно - смерть адмирала Прайса, главы экспедиции, ставшего первой ее жертвой. Совершил ли он самоубийство или действительно стал жертвой несчастного случая? Большинство историков считает, что Прайс убил себя преднамеренно, апеллируя при этом к очевидности некоторых интересных психологических догадок типа старости и временного безумия166. Э. Дю Айи, французский член экспедиции, считал, что адмирал обвинял себя в задержках, начавшихся в Перу, которые препятствовали эскадре достичь Петропавловска прежде, чем русские смогли установить сильную оборону. Ожидая больших потерь как следствие этих задержек, он привел себя в состояние раскаяния, которое объединилось с атмосферой напряженности, в результате чего произошло самоубийство.

Более близкий взгляд на доступные свидетельства не обязательно поддерживает аргумент, что смерть Прайса была преднамеренна. Во-первых, его длинный и выдающийся послужной список во Флоте не дает никакого намека на умственную неустойчивость или депрессию167. Во-вторых, те офицеры, которые знали Прайса хорошо, считали его здоровым, веселым и любезным командующим168. В письме к своему семейству офицер фрегата "President" писал169:

Адмирал Прайс выглядел здоровым пожилым мужчиной, думалось, он проживет еще много времени и будет, пожалуй, последним в мире, кто совершит то, что совершил он. Его смерть омрачила всех на корабле, поскольку все его очень любили.

В-третьих, вахтенный журнал фрегата "President" дает, в лучшем случае, сомнительно лаконичное утверждение, которое позволяет любую интерпретацию: "12.15 пополудни, контр-адмирал Прайс был застрелен пистолетной пулей, своей собственной рукой". Сообщения, которые достигли Гонолулу через французские источники, содержат тот же самый элемент двусмысленности. Прайс, согласно им, застрелил себя "при засовывании своих пистолетов за пояс" перед сражением. В итоге, смерть адмирала остается необъясненной, пока не появятся новые заключительные свидетельства. Бумаги Адмиралтейства хранят молчание, которое дает повод подозревать, что, как писал гардемарин на борту фрегата "President", "это, кажется, сохранялось в тайне на борту, так что лучше пока не говорить об этом".

Вторая экспедиция в Петропавловск

Если 1854 год на дальневосточном театре Крымской войны был годом трагедий, 1855 год был годом фарса. В течение первого года войны союзники не только были не в состоянии сколько-нибудь повредить российский флот, но даже не смогли препятствовать адмиралу Путятину 7 февраля 1855 года подписать договор о мире и дружбе с Японией. Посему военно-морские действия союзников в 1855 году были посвящены поискам российского флота и мести за оскорбление, нанесенное годом раньше в Петропавловске.

Новости относительно результата первой экспедиции в Петропавловск приветствовались в Санкт-Петербурге столь же ликующе, сколь мрачно воспринимались в Лондоне и Париже. Планы Муравьева касательно использования Амура подтвердились - весной и летом 1854 года для Петропавловского гарнизона оттуда было отправлено все, что можно.

Жертвой ложного оптимизма Муравьев не пал. Он понимал, что противостоять следующему нападению союзников, которое состоится непременно, Петропавловск не сможет. Времени для укрепления тамошнего гарнизона не было совершенно. Решив сконцентрировать свои силы на Амуре, в декабре 1854 года Муравьев послал своего адъютанта полковника Мартынова в Петропавловск с распоряжениями относительно его, Петропавловска, эвакуации. Мартынов прибыл в Петропавловск 15 марта после нескольких сотен миль зимнего санного пути. Он помог контр-адмиралу Завойко в подготовке гарнизона к полной эвакуации вместе с семействами и запасами провизии. Отход был отсрочен тяжелой ледовой обстановкой до середины апреля, когда проход из замерзшего залива был просто прорублен. 17 апреля эвакуируемые разместились на "Авроре", "Двине" и двух зафрахтованных американских транспортах. Затем эта разномастная флотилия ушла из Авачинской губы, столь богатой событиями, с тем, чтобы достигнуть реки Амур.

Муравьев был прав, предполагая, что союзники предпримут вторую, уже более мощную попытку захватить Петропавловск. Контр-адмирал Генри Уильям Брюс, который 25 ноября 1854 года вступил в командование Тихоокеанской эскадрой, в мае 1855 года вел к Петропавловску грозные силы170. Тем временем, сэр Джеймс Стирлинг (Китайская эскадра) установил, что русских в Южно-Китайском море нет, и направил свое внимание на север. Он выделил из состава своей эскадры два парохода, "Barracouta" (6 пушек) и "Encounter" (14 пушек), с приказом присоединиться к эскадре адмирала Брюса у Камчатки, на широте 50 град. N и долготе 160 град. E171.

По иронии судьбы Стирлинг назначил для кораблей "Barracouta" и "Encounter" точку рандеву, хоть и столь близкую к Петропавловску (200 миль), но все же не достаточную, чтобы обнаружить уход флотилии Завойко. Два эти парохода прибыли на указанную позицию 13 апреля (за четыре дня до эвакуации русских) и оставались там в праздности до 23 мая, пока не появилась армада Брюса