Забудь свое имя… - [8]

…Райт, как и Сент-Альбер в Париже, с момента прихода немцев постарался доставать все, какие мог, немецкие газеты. Это был не слишком надежный, но все-таки источник. Методично собранные вырезки позволяли судить о некоторых сторонах экономического и военного развития рейха и дополняли данные, поступавшие агентурным путем. В конторах «Симэкс» и «Симэкско», тщательно отобранные, хранились тысячи карточек с наклеенными на них заметками. Сейчас, перечитывая их, Райт напрасно искал хотя бы глухих упоминаний о наличии в Германии подполья. Газеты писали о чем угодно: о приемах у Розенберга, речах Геринга — генерального уполномоченного по четырехлетнему плану, о полковых праздниках… Но больше всего — о единстве консолидированной германской нации…

А оно было и боролось, подполье!

«Иннере фронт» в Берлине, организация Антона Зефкова в Гамбурге, антифашистская молодёжная группа Герберта Баума на заводах Сименса… Сотни и тысячи людей, считавших нацизм величайшим злом и не жалевших себя в сражениях с ним, были замучены в гестапо или сложили головы на плахе в Моабите по приговору «народного трибунала». Они не имели связи с военной разведкой и действовали сами по себе или под руководством бесстрашной КПГ, и газеты не писали о них… Но они были!

Были и те три группы, к которым Центр посылал Райта в трудный для них час. Три маленькие ячейки военной разведки, потерявшие связь с Центром и нуждавшиеся в немедленной помощи. В дальнейшем только одна из них, группа «Альты»,[10] использовала канал «Берлин — Брюссель», созданный Полем. Остальные две имели собственные рации и выходили в эфир до самого конца…

Их позывные умолкли в разное время. И это означало, что гестапо и СД, бросив против десятка смельчаков все наличные в Германии силы контрразведки, подняв на ноги и СС, и крипо, и зипо, и целую армию шпионов партии — блоклейтеров, добрались наконец до явочных квартир и произвели аресты. В камерах на Принц-Альбрехтштрассе к арестованным применили пытки, бесчеловечность которых вызывает ужас даже при чтении сухих протоколов гестапо. Электричество, дыба, клещи, паяльные лампы, «терновые венцы» — все было пущено в ход, и все безуспешно: ни один из арестованных не назвал ни имени того, кто посетил их в сорок первом с паролем «Директор», ни имен людей, передававших шифровки по каналу «Брюссель — Берлин»…

Герои… Не в их власти было предотвратить войну, но они, каждый как мог, на день, на час, на минуту отодвигали сроки ее начала.

И не только они.

Но война пришла.

5

ГОВОРЯТ ВСЕ РАДИОСТАНЦИИ СОВЕТСКОГО СОЮЗА… СЕГОДНЯ, В 4 ЧАСА УТРА, БЕЗ ПРЕДЪЯВЛЕНИЯ КАКИХ-ЛИБО ПРЕТЕНЗИЙ К СОВЕТСКОМУ СОЮЗУ, БЕЗ ОБЪЯВЛЕНИЯ ВОЙНЫ ГЕРМАНСКИЕ ВОЙСКА НАПАЛИ НА НАШУ СТРАНУ, АТАКОВАЛИ НАШИ ГРАНИЦЫ ВО МНОГИХ МЕСТАХ И ПОДВЕРГЛИ БОМБЕЖКЕ СО СВОИХ САМОЛЕТОВ НАШИ ГОРОДА — ЖИТОМИР, КИЕВ, СЕВАСТОПОЛЬ, КАУНАС И НЕКОТОРЫЕ ДРУГИЕ…

ВСЯ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ЗА ЭТО РАЗБОЙНИЧЬЕ НАПАДЕНИЕ НА СОВЕТСКИЙ СОЮЗ ЦЕЛИКОМ И ПОЛНОСТЬЮ ПАДАЕТ НА ГЕРМАНСКИХ ФАШИСТСКИХ ПРАВИТЕЛЕЙ.

…НАШЕ ДЕЛО ПРАВОЕ. ВРАГ БУДЕТ РАЗБИТ. ПОБЕДА БУДЕТ ЗА НАМИ.

Дюбуа потерял голову.

— Это конец…

— Только начало, — резко возразил Поль. — Возьмите себя в руки, Рене!

— Нет, нет, не будьте слепым: все рушится. Bce!

Поль невероятным усилием заставил себя говорить спокойно.

— Войны не бывают легкими, Рене. Только не ссылайтесь, пожалуйста, на Францию — ее погубили бездарное правительство и метастазы шпионажа… Пока вы позволяете себе роскошь паниковать, там, в России, дерутся за каждую пядь земли. А вы — вы отказываетесь драться? Да или нет?

Так жестоко он еще никогда не говорил ни с кем из товарищей. Слово «нет» превращало Рене в прокаженного — раз и навсегда. Оба это понимали. Дюбуа, помедлив, потер лоб и щеки, точно умыл их.

— Я собрал кое-какие данные о Манштейне. Численный состав, командование, резервы…

— Источник?

— Один из клиентов. Подполковник из Тодта, мы с ним знакомы…

— Оставьте, я посмотрю. И вот еще что, Рене, — будьте осторожнее на ключе. Работайте как можно быстрее, понимаете? Скорость — единственная защита от пеленгации и провала.

Поль и прежде не был склонен недооценивать немецкую контрразведку. Уже в первые дни оккупации начальник абвера во Франции (КО — кригсорганизацион[11]) полковник Оскар Райле позаботился о том, чтобы насадить свою агентуру где только можно. Отдельную от абвера сеть осведомителей имел и группенфюрер СС[12] и генерал-лейтенант полиции Оберг, подчинявшийся начальнику РСХА Гейдриху. У начальника гестапо Генриха Мюллера были во Франции свои люди, у шефа разведки СД бригаденфюрера Вальтера Шелленберга — свои… Нечто вроде личной контрразведки имел и гаулейтер Отто Абец, ставший послом Берлина при правительстве Виши; отдельные роды войск, расквартированные во Франции, пользовались услугами тайной полевой полиции; наконец, располагая старыми «знакомыми» во всех слоях общества, ни на секунду не прекращала работы петеновская служба контршпионажа, с которой у Канариса имелась договоренность о сотрудничестве.

В этих условиях каждый новый человек нес с собой угрозу провала для с таким трудом созданной разведывательной группы Поля. И все-таки, как ни противился Сент-Альбер расширению группы, избежать этого он не мог. Одна-единственная рация не обеспечивала ни быстроты, ни надежности связи с Центром. А что, если ее запеленгуют и придется менять место, расписание работы, шифр? Сколько суток или недель уйдет на это? И потом — чем больше радиограмм, тем дольше находится Дюбуа в эфире, и, естественно, у немцев рано или поздно появится возможность засечь передатчик, «торчащий на волне» по два часа кряду.