Забудь дорогу назад - [71]

По дороге в нашу сторону, подпрыгивая на ухабах, катили три джипа. Явно не «паркетники» – суровый таежный вариант с полуметровым клиренсом и мощными кенгуринами. Водители спешили. До колонны оставалось метров шестьсот, когда раздался дребезжащий стрекот, и над южным лесом зависла черная точка. Она росла, дребезжание делалось настырнее – и вскоре превратилась в стальную стрекозу, типичного представителя «малой авиации». Вертолет уверенно шел на цель. Отчетливо выделялась яйцеобразная черная кабина, сверкали на солнце полозья. «Ка-26», определил я по контурам. Маневренный, быстрый. Используется где угодно – от опыления полей до разгона несанкционированных демонстраций. Hoodlum, «хулиган» – по классификации НАТО. Кажется, в Улан-Удэ производили эти штуки. Зашевелилось тело в кабине, пришла в движение выносная консоль. Поравнявшись с колонной, пилот направил машину вниз. Забился в припадке крупнокалиберный пулемет!

– Эй, вы что! – орала из леса Анюта. – Жить надоело? Возвращайтесь!

– И впрямь, мужчины! – взывал Степан. – Ну ее на хрен, эту войну!

– Действительно, Михаил Андреевич, – тянул меня за рукав Корович. – Не наша это война. Отступим, пока не поздно?

Мы отползали к лесу, но весь этот кошмар все равно стоял перед глазами. Пули тяжелого калибра вспахали проезжую часть. Водитель головной машины резко вывернул руль. Кто же так делает? На скорости, да еще в неустойчивой к боковым заносам машине… Джип накренился, повалился набок. Бронебойные пули дырявили стальную обшивку. Машина вспыхнула, в считаные мгновения превратилась в пылающий костер. Выбраться из нее никто не успел. Вторая вовремя остановилась. Вертолет завис над горящей колонной, пулеметчик хладнокровно расстреливал бедолаг, попавших в западню. Из замыкающего джипа на ходу выпрыгивали люди в камуфляжном одеянии, но их срезали прицельные очереди. Из четверых ни одному не удалось добежать до леса. Машина съехала в кювет, заглохла. Вертолет по дуге поднялся выше – пулеметчик перезаряжал. Водитель уцелевшего внедорожника врезал по газам! Явная ошибка – им нужно было рвать в лес, кто-нибудь бы добежал… Джип запрыгал по колдобинам, приближаясь к нам. Мы уже сидели в лесу, но вряд ли это служило гарантией безопасности – в случае беспорядочного огня нам могло не поздоровиться. Но джип не успел поравняться с нами. Я видел, как пулеметчик захлопнул патронташную коробку, и «стрекоза» рванулась в бой. Пули со стальным сердечником взорвали обочину, развалили протектор на переднем колесе. Джип вильнул и вывалился в поле. Водителю удалось удержать машину на колесах, но очков ему это не прибавило. Вертолет снижался, похоже, приближалась развязка. На подножку джипа вывалился плотный мужчина, поднял РПК – ручной пулемет Калашникова. Пулемет – одно название, тот же автомат, только магазин вместительнее… Он открыл огонь по винтокрылой машине – за мгновение до того, как открыл огонь пулеметчик. Стрелка снесло с подножки джипа, он взмахнул руками, покатился в траву. Вертолет с ревом прошел над машиной. Сверкнула на солнце кольцевая антенна, смонтированная вокруг фюзеляжа. А ведь попал ныне мертвый стрелок! Из моногондолы на боку фюзеляжа, где находился один из двигателей, заструился черный дымок, уплотнился, превратился в шлейф. Машина закачалась, замедлила ход. Было видно, как пулеметчик ссорится с пилотом. Заскрежетало что-то в моторе. Пилот не рискнул продолжать свои игры. Чадя, как паровоз, вертолет стал удаляться к югу на малой высоте, вышел за границы поля, прошел над деревьями, едва не касаясь их макушек, пропал из вида.

Но радость победы была недолгой. В джипе оставалось только двое – водитель и пассажир. С заднего сиденья вывалился невысокий жилистый мужчина в короткой куртке. Сделал шаг и повалился в борозду. Хотел подняться – закричал от боли. Ногу сломал, а может, подвернул. Водитель, сверкая очками, бросился в обход капота, забрасывая за спину «АК-74». Помог пассажиру встать. Тот обнял его за шею, что-то кричал, показывая на опушку. Но и шага не сделали. Загремели выстрелы. На западной стороне широкого поля показались две машины. Очевидно, и там пролегала дорога. Два внедорожника, внешне похожие на тех, что попали в переплет, но явно приписанные к враждующей партии, катили вдоль далекой опушки. Из них велся плотный огонь. Очкарик повалил пассажира, извернувшись, скинул со спины автомат, хлестнул затвором. Стрелять лежа мешала высокая трава, он вскочил, расставил ноги, ударил длинной очередью. И у этого ума палата – получил свою заслуженную пулю, рухнул мертвецом, сверкнув диоптриями. Стрельба оборвалась. Машины съехали с дороги, взгромоздились на косогор и помчались по кратчайшему расстоянию, давя ромашки. Пассажир, закусив от усердия губу, пытался ползти в нашу сторону. Жирный пот заливал лицо, в широко распахнутых глазах застыла смертная тоска. Я уже видел эти глаза, это лицо, я общался однажды с этим человеком… В короткое мгновение я пережил моральный взлет и падение ниже плинтуса, был удалым молодцом и жалким трусом, перенес тяжелую душевную травму и переосмыслил угрызения совести – в том плане, что моя совесть ни хрена не понимает! Я отдавал себе отчет, что собираюсь убивать людей, которые меня не знают и в данный момент ничего против меня не замышляют, и это убийство, хоть тресни, не оправданное. Я понимал, что шагаю за черту, возврата не будет, отныне я не тот, кем меня привыкли видеть. Мне придется жить в этом дерьме и до конца жизни искать себе оправдание… Я оценил расстояние. Успеем. Как пить дать, успеем. Джипам трудно разогнаться – побьются в бороздах. До человека, на которого велась охота, – не дальний свет, лишь дорогу перебежать.