Заброшенное кладбище - [49]

Честно говоря, я даже не знала, что сказать. Я сомневалась, что возможно найти Пройса, я сомневалась, что он воспримет меня всерьёз, и уже тем более не верила, что успею получить его послание до нашего отъезда.

— На сегодня отправления имеются? — видя мою заторможенность, спросил мужчина.

— Что имеется? — не сразу поняла я.

— Корреспонденция, письма, — улыбнулся старый служака.

— Наверное, нет, — задумалась я. — Хозяин дома сейчас отсутствует…

— Тогда всего хорошего, — курьер откланялся и резво отправился обратно к служебному экипажу, который ждал его за воротами.

Полученное письмо дрожало в руках то ли от ветра, то ли от моего волнения. Решив не возвращаться в дом, я отправилась в самый дальний уголок сада, отыскала там крытую беседку и зашла в неё.

Затем повторно ощупала маленький конверт тёмно-жёлтого цвета из плотного волокнистого материала. Конечно, какие ещё держать в Главном штабе! Но тогда, значит, внутри него был один тоненький листочек, чуть ли не блокнотный. Нечаянная радость тут же сменилась пессимистичным предчувствием. Ладно, проверим, права ли моя интуиция в этот раз, и я осторожно надорвала бумажную оболочку сбоку.

Интуиция оказалась права. Письмо, написанное строгим убористым почерком, гласило:

«Добрый день, Изабелла. Весьма удивился полученному посланию. Впрочем, будучи военным, не раз встречал людей с одинаковыми именем и фамилией. Поэтому на Вашем месте не придавал бы сему факту большого значения. Та Изабелла Конрой умерла много лет назад. Она была милой девушкой, простой горничной, и поверьте мне, ни один человек в здравом уме и памяти не желал бы ей зла. Её смерть — всего лишь ужасное стечение обстоятельств. Насколько знаю, родителей Беллы тоже нет в живых, так что не вижу причин ворошить ту историю заново. Прошло почти двадцать лет, все всё забыли. Я — уже давно семейный человек и мне нечего Вам сказать. Смею надеяться, что Вы оставите тщетные изыскания и не будете тревожить меня по этому поводу.

С пожеланием всяческих успехов

Капитан Готлиб Пройс».

От злости я скомкала листок и запульнула его подальше в сугроб. Неправда! Всё не может кончиться вот так. Я огляделась вокруг, словно желая найти где-то подмогу. Но безмолвный запорошенный сад хранил молчание.

Я наклонилась, упёрлась локтями в колени, обхватила ладонями лоб и закрыла глаза. У меня больше не имелось подсказок или вариантов путей. Если до этого я шла наощупь, держась за тонкую ниточку, то сейчас она оборвалась, и я застряла в середине лабиринта. Не осталось свидетелей того происшествия, надежды на Готлиба развеялись в прах.

Мне захотелось почувствовать его, и воображение представило абстрактного военного. Сколько ему лет, около сорока? Вот он сидит за столом в плохо освещённом кабинете, занимается канцелярской работой, и ни с того, ни с сего получает моё письмо. Судя по ответу, прочитав его, он испытал отрицательные эмоции и решил передать их мне. Готлиб — никто иной, как колючий кактус!

Я была уверена, что Пройс-то ничего не забыл. Он что-то знает, но решил не делиться со мной, поэтому и просил не вмешиваться. Здесь точно дело не чисто. Только могла ли я поехать к капитану для личного разговора? В Главный штаб с улицы не попасть — совсем не то, что письмо передать с помощью доктора Арендта. К тому же он чётко указал: «Прошу не тревожить меня по этому поводу». Ну и не буду!

Непроизвольно рука опустилась в карман накидки и нащупала мой мешочек с кубиками. Как они там оказались? Я совершенно не помнила, что брала их с собой. Так как в беседке находился столик, я подошла к нему и спросила свой, как я считала, магический набор.

— Готлиб причастен к смерти Изабеллы? Я найду её убийцу?

И тут кости начали дурить. С завидным упорством они выдавали на гранях противоположные слова — «да» и «нет», «чёрный» и «белый», «мужчина» и «женщина». Я не на шутку разозлилась на них.

— Последний вопрос, — грозно предупредила я. — Кто убийца Изабеллы?

Кубики в очередной раз покрутились и впервые выдали не парную комбинацию: «мужчина» и «ноль». Да уж, очень помогли, нечего сказать.

Вся раздражённая, я встала и пошла обратно в дом. Почему в последние дни дела идут наперекосяк? Почему везде столько проблем? Или это я теперь реагирую на всё болезненно?

Особым грузом на душе лежало, конечно, моё обещание дяде Октавиусу, что я не брошу театр. Что ж, будем надеяться, за ближайшие полтора года мы сумеем преодолеть все наши временные, я так и подчеркнула — ВРЕМЕННЫЕ — трудности. И тогда, возможно, я смогу взять своё слово обратно.

Зайдя внутрь, я увидела, как грустная Анабель полулежала на диване, а вокруг неё суетилась экономка. Только я хотела пройти незамеченной к себе в комнату, как хозяйка дома окликнула:

— Изабелла, будь добра, посиди со мной. Ханна, ты можешь идти.

Та недобро взглянула на меня и на ходу уточнила:

— Вам точно не нужно сделать горячий чай?

— Нет, — воскликнула женщина. — Мне уже ничего не нужно.

— Что-то случилось? — без особого энтузиазма спросила я, садясь на софу напротив.

— Что-то случилось слишком давно, — капризно заявила Анабель. — В тот момент, когда я связалась с Арендтом. Впрочем, вся их семейка хороша!