Заботливая женская рука - [7]

— Ты точно так думаешь? — Молдер испытующе уставился на реликтового гоминида.

— Безусловно, сэр! И у меня есть предчувствие, что в ближайшем будущем вас ожидают новые удивительные приключения!

— А, ну если так… Давай еще по одной. За будущее и за приключения, которые нас в нем ожидают.

— С удовольствием, дорогой мистер Молдер, сэр!

Однако не успели спецагент и реликтовый гоминид пригубить свой коньяк, как в кабинет ворвалась клокочущая и сыплющая непристойными междометиями вулканическая лава, то бишь Дэйна Катерина Скалли.

— Пьете?! — взревела лава. — На рабочем месте? Почти в рабочее время?! Да что за бардак творится в Бюро?! Немедленно прекратить!!!

Чарли от стыда не знал куда деваться, а агент Молдер, давно привыкший к радиоактивному темпераменту своей напарницы, сказал только:

— Остынь, Дэйна.

Та издала неопределенный звук, отдаленно напоминавший рычание раненого саблезубого тигра.

— Я подам рапорт об уходе, — отрычавшись, заявила Скалли. — Лучше работать патологоанатомом в окружном морге или читать лекции сопливым курсантам в Ленгли, чем пребывать в этом бардаке!!!

— Дорогая миледи, — тон почтенного гоминида был столь кротким и нежным, что навевал возвышенные мысли о Сикстинской капелле или матери Терезе, — я прошу вас о прощении. Оставьте свой гнев. Это исключительно моя вина, мистер Молдер отнюдь…

— Ах, Чарли! — Скалли, конечно, была психованной дамочкой, но, к чести своей, быстро остывала от гнева. — Я вас вовсе ни в чем не обвиняю. Просто этот Скиннер…

И она, залившись слезами, уткнулась в волосатое предплечье гоминида.

— А что Скиннер? — деловито поинтересовался Молдер, где-то в недрах души кремируя свою зародившуюся было ехидную ухмылку.

Дэйна поблагодарила Чарли за предложенный им носовой платок, отерла зареванное личико и рассказала следующее:

— Захожу я к Скиннеру в кабинет, а они там…

— Кто «они»?

— Шеф и эта… Тоника! На полу! Ковер к стенке оттащили, и прямо на бетоне… Боже, какой ужас! И на меня — ноль внимания. Я папку на пол уронила, а Скиннер даже головы не повернул, так увлекся! А эта Тоника, змея, еще и хихикает: «О, Дэйна, дорогая, как здорово, что ты сюда заглянула! Нам как раз нужен третий для большей яркости. Присоединяйся! Пусть присоединится, правда, Вилли?» Я просто дар речи потеряла от ярости. Потом говорю Скиннеру: «Как это понимать, сэр?» А он: «Понимайте это как посттравматическую психотерапию, агент Скалли. Мне нужно было снять затянувшийся стресс. И вам настоятельно рекомендую заняться этим с нами. Только пиджачок снимите, а то помнется или запачкается…»

— А ты?

— Что я?! У меня еще есть понятия о нравственности. И я никогда не позволю себе заниматься подобными вещами, да еще на бетонном полу!

— У-у, — протянул Молдер уважительно. — Скалли, твой моральный облик вызывает у меня ассоциацию с мемориалом Линкольна. Честно! Кстати, ты ведь так и не сказала, чем же Скиннер с Тоникой Плевински занимались прямо на бетонном полу?

— Разве не сказала? — Брови Дэйны Скалли недоуменно выгнулись.

— Ни намека.

— Хм, странно… Впрочем, я ведь находилась в такой сумятице чувств… Но мне даже как-то стыдно говорить об этом. Особенно в присутствии Чарли. Что он подумает о нравственности нашей расы!

— Ничего, здесь все свои, — успокоил Молдер. — А наш общий друг Чарли и так уже достаточно осведомлен о низменных повадках вида homo sapiens, особенно после того как двуличный подлец Алекс Крайчек под предлогом дружеской вечеринки заманил Чарли в стрип-бар и показывал его за деньги тамошним шлюшкам. И, между прочим, огреб на этом неплохие деньги. С которых, разумеется, не заплатил налога. Но это наша маленькая грустная тайна.

— О, бедный Чарли! — Дэйна почесала гиганта под мышкой. — Как ты, должно быть, огорчился.

— Пустое, миледи.

— Дэйна, не увиливай от ответа. Чем шеф занимался с Тоникой?

— Ох, Молдер, это так отвратительно, так грязно и низменно. Они…

— Да?

— Они… РИСОВАЛИ НА ПОЛУ ЦВЕТНЫМИ МЕЛКАМИ!!!

Молдер страдальчески охнул:

— Да ты что?!

— Именно! — Похоже, чуть остывшая лава опять принималась за старое клокотание. — Рисуют, а сами едва не визжат от восторга! У Скиннера вся рубашка выпачкана мелом, не говоря уже о платье Тоники. И они еще предложили мне присоединиться!

— Кстати, Дэйна, — отвлеченно поинтересовался Молдер. — Спрашиваю из сугубо научного интереса: что именно они рисовали? Не заметила? Не запомнила?

— Ха! — гордо ответствовала Дэйна Скалли. — Благодаря небесам у меня отличная зрительная память! Так что я просто уверена, Скиннер рисовал вазу с букетом магнолий, а Тоника — чешуекрылых.

— Мм???

— Отряд Lapidoptera. Бабочки. По некоторым признакам — самцы непарного шелкопряда.

— Дэйна, дорогая, откуда у тебя такие познания в энтомологии?

Скалли только отмахнулась от этого риторического вопроса. Уж кто-то, а Фокс Молдер должен был знать, что Дэйна Скалли и биология — близнецы-братья. Точнее, сестры. Поэтому спецагент Молдер незамедлительно изобразил на своей холеной физиономии напряженную работу мысли.

— Значит, говоришь, ваза… — глубокомысленно протянул он.

— И букет магнолий, мистер Молдер, сэр, — услужливо подсказал наш общий друг Чарли.