Забота и пропитание для одиноких вампиров - [7]

К тому времени, когда я повернулась, мистер Каликс уже стоял на своих двоих, пусть и опираясь на стойку. Даже обессиленный, в полный рост его внушительная фигура производила неизгладимое впечатление. Он на добрый фут выше меня, а тело крепкое, словно высечено из гранита. Вряд ли он накачал такие мышцы благодаря живописи или выпеканию булочек во время своей человеческой жизни.

Мистер Каликс из тех, кто наступал и сражался, пока последний враг не был уничтожен… как мой бедный телефон.

Внезапно у меня возникло плохое предчувствие. Насколько умно взять к себе домой неустойчивого, склонного к уничтожению телефонов вампира? Я ничего не знала об этом парне, за исключением фамилии, адреса и кредитной истории. Конечно, его ко мне отправила Офелия, но она из тех, кто, возможно, найдет довольно забавным заманить в ловушку человека и оставить в замкнутом пространстве с сексуальным вампиром-преступником.

Я сказала себе, что должна просто позвонить Офелии. Должна рассказать ей об отравленном консультанте, пойти домой, и, черт бы побрал, слопать пакет Йорского мятного печенья, который припрятан в холодильнике.

Пока я просматривала контакты в телефоне мистера Каликса, чтобы исполнить задуманное, он открыл то, что большинство людей используют как ящик для столовых приборов, и начал тщательно отсчитывать наличные и складывать пачки в маленькие стопки. Перед моими глазами все еще стояло изобилие зелени в ящике, когда мистер Каликс его задвинул.

— Десять тысяч долларов, — объявил он, двигая ко мне аккуратно сложенную стопку купюр. — Считай это авансом за доверие. Если переживу неделю, получишь остальное.

Мои руки слегка дрожали, когда пальцы коснулись дорогой зеленой бумаги. Я раньше никогда не видела столько наличных в одном месте. Это не реально. Такая сумма денег не может вот так запросто упасть мне в руки. Это плохая идея. Но, в конечном итоге, деньги каким-то образом оказались в моей руке и благополучно перекочевали в кошелек. И теперь, кажется, обратного пути нет, в плане ведения переговоров.

— Вы держите такую сумму денег в ящике для ножей? — спросила я. — Думаю, знаю, почему кто-то хочет вас отравить?

— Тому, кто меня отравил, не нужны мои деньги, — сухо произнес он. — Просто, чтобы ты была в курсе, перед уходом я поменяю код безопасности. Не хотелось бы, чтобы у тебя был соблазн вернуться и обчистить меня, пока я сплю.

— Я умоляю, а как же доверие?

— Надежно спрятано в твоем кошельке, — ответил он.

Я сдернула упаковочное одеяло с груды вещей, лежащих в гостиной, и накинула его на голову вампира. Он надел какую-то обувь, и мы осторожно вышли из дома.

Благодаря своей скорости вампира он так стремительно поменял код, что при всем моем желании, я не смогла бы уследить, после чего мы быстро двинулись к машине. Уже смеркалось, но в округе пока еще никого не было, так что я спокойно погрузила мистера Каликса в кузов, от его кожи даже дымок не поднялся.

С моим клиентом, уютно расположившимся под одеялом, по пути домой я заскочила в местный банк крови, где меня знал персонал, и сказала им, что я по поручению мистера Ричека. Будучи знакомыми, как он питался во время стресса, возникающего, когда Диандра появлялась в городе, они не задавали вопросы о дополнительных единицах первой положительной и свежей плазмы, которые я забирала.

Солнце как раз село, когда я свернула на свою подъездную дорожку. И с облегчением вздохнула, увидев свой дом, даже если технически я привела в него монстра. В моем жилище не было ничего особенного: несуразный старый сельский дом, который родители купили после свадьбы. Первые владельцы пристроили несколько комнат по мере увеличения их семьи. Эффект получился такой, словно несколько коробок из-под крекеров положили друг напротив друга, а затем покрыли алюминиевым сайдингом кремового цвета. Но отделка была покрыта свежим слоем бледно-голубой краски, да и водостоки обновили совсем недавно.

Мне не хватает времени, чтобы ухаживать за клумбами так, как хотелось бы, и поэтому я постаралась придать им неприхотливый вид дикорастущей травы в сельской местности благодаря мягким белыми кистям лагерстремии и низким пурпурным и золотистым соцветиям вербены.

Ползучие ковры флоксов расстелились поверх каменных кругов, опоясывающих клумбы. Мне нравилось, как их цвет контрастирует на фоне сочных, размером с бейсбольный шар, пурпурно-синих соцветий гортензии.

Я знала каждое растение, каждый цветок, ведь ухаживала за ними собственным руками. Могла бы мысленно разнести их по роду и типу, но воздержалась. Это единственная область, где профессор ботаники и мое «я» противоречили друг другу.

Мне не нравиться называть растения латинскими именами. Да, это уместно в академической обстановке, но она такая безликая. Растения тоже личности. Вот, например, веселеньким, распустившимся подсолнухам, которые иначе называют «гелиантус», нравилось бы называться уродливым именем только потому, что так написано в их налоговой декларации? Разумеется, если бы растения платили налоги.

Несмотря на то, что я всегда ношу широкополую соломенную шляпу, моя кожа загорелая и в веснушках от долгих часов пребывания под солнцем, которые я проводила за прополкой, поливкой и обработкой от вредителей. На руках отсутствовал маникюр, и красовались мозоли.