Заблудившийся автобус - [12]

– Почем они у вас идут? – спросил он.

– По полтора доллара, но я вообще-то не продаю в розницу, – сказал Эрнест Хортон. – Торговля хватает сразу все, что я получаю. За две недели я продал сорок гроссов.

– Ну? – сказал мистер Причард. Глаза у него одобрительно расширились.

– Не верите – могу показать книжку заказов. Такой ходкой новинки мне еще не приходилось продавать. «Маленькое чудо» имеет на ней отличную прибыль.

– Сколько вы накидываете? – поинтересовался мистер Причард.

– Видите ли, если вы не торгуете, я предпочел бы не говорить. Деловая этика – так?

Мистер Причард кивнул.

– Я бы взял одну для пробы по розничной цене, – сказал он.

– Сейчас, поем и принесу. Готова у вас гренка с маслом? – спросил он Норму.

– Поспевает, – сказала Норма, виновато ушла за стойку и включила тостер.

– Понимаете, их успех – на психологии, – торжествующе объяснил Эрнест. – Искусственные разрезанные пальцы мы производили годами, и они шли туго, а это… тут психологическая тонкость в том, что вы снимаете туфлю и носок. Никто не ждет, что вы затеете такую волынку. Тот, кто до этого додумался, получил очень хороший гонорар.

– Надо полагать, вы тоже имеете с нее неплохой доход, – сказал мистер Причард с восхищением. Сейчас он чувствовал себя гораздо лучше.

– Не жалуюсь, – сказал Эрнест. – У меня в чемодане еще два-три образчика, могут вас заинтересовать. Они не для продажи, только для торговцев, но я их продемонстрирую. Может быть, посмеетесь.

– Я хочу взять полдюжины раненых ног, – сказал мистер Причард.

– Трехпальцевых?

Мистер Причард подумал. Он хотел их подарить, но он не хотел конкуренции. Чарли Джонсону розыгрыши удавались лучше, чем мистеру Причарду. Чарли был прирожденный комик.

– Скажем так: одну трехпальцевую, три двухпальцевые и две однопальцевые. Так, пожалуй, будет в самый раз.

Дождь менялся. Он накатывал тяжелыми косыми водяными обвалами, которые перемежались коротким капающим затишьем. Хуан пил кофе у окна. На блюдце перед ним лежала половинка румяного пончика.

– Я думаю, немного поутихнет, – сказал Хуан. – Мне бы еще раз проверить задний мост, до того как поедем.

– Мне бы кокосового пирога, – сказал Прыщ.

– Не получишь, – сказала Алиса. – Клиентам надо немножко оставить.

– А я, что ли, не клиент?

– Не знаю, получим ли мы сегодня из Сан-Исидро. Надо оставить на всякий случай.

На самом краю стойки стояла ваза в виде лесенки, и там лежали конфеты. Прыщ поднялся с табурета и встал перед корзинкой. Он долго рассматривал яркие палочки, не зная, что выбрать. Наконец взял три брикета и сунул в карман.

– Одна «Беби Рут», одна «Любовное гнездышко» и одна «Кокосовая киска», – сказал он.

– »Кокосовая киска» – десять центов. Она с орехами, – сказала Алиса.

– Я знаю, – сказал Прыщ.

Алиса достала из-за стойки блокнот.

– Ты забежал вперед жалованья, – сказала она.

Глава 4

Как только Причарды вышли из спальни, Норма быстро сказала:

– Мне надо немного помыться и причесаться, – и кинулась к двери.

Алиса двинулась за ней по пятам.

– В ванную после меня, – холодно сказала она.

Норма прошла через спальню Чикоев к себе. Она закрыла за собой дверь и, поскольку ключа не было, заперлась на задвижку, чтобы не помешали. Ее узкая складная кровать была не застелена, а у стены стоял большой чемодан Эрнеста с образцами.

Комнатка была тесная. Одну стену занимал низкий комод с тазом и кувшином; над ним была прибита блестящая шелковая наволочка с бахромой. Она была розовая, с изображением скрещенных пушек на букете красных роз. И на ней было напечатано стихотворение «Письмо солдата к матери».

Тебя, о мама, помню в громе битвы,

Меня хранят от пуль твои молитвы.

Когда мы победим врага в борьбе,

Родная мама, я вернусь к тебе.

Норма оглянулась на окно, серое от дождевого света, и, сунув руку за пазуху, отогнула ворот платья. К изнанке английской булавкой был приколот ключик. Норма его отколола. Потом выдвинула из-под комода чемодан и отперла. Сверху лежал глянцевый портрет Кларка Гейбла в серебряной рамке и с надписью «С наилучшими пожеланиями – Кларк Гейбл». Портрет, рамка и надпись были куплены в магазине подарков в Сан-Исидро.

Она торопливо запустила руку на дно чемодана. Пальцы нащупали квадратную коробочку с кольцами. Норма вытащила ее, сдернула крышку, увидела, что кольца на месте, и снять спрятала на дно. Потом закрыла и заперла чемодан, задвинула под комод и снова приколола ключ к изнанке платья. После этого она выдвинула ящик комода, взяла щетку и гребень и повернулась к окну. На стене, рядом с красно-зеленой цветастой кретоновой занавеской, висело зеркало в раме. Норма подошла к нему и стала смотреть на себя.

Свинцовый свет из окна падал на ее лицо. Она широко раскрыла глаза, после чего улыбнулась, показав все зубы – жизнерадостно улыбнулась. Она приподнялась на цыпочки, помахала громадной толпе и опять улыбнулась. Она провела гребнем по жидким волосам – гребень застрял в завитых концах, она дернула. Потом взяла из ящика карандаш и подвела тупым грифелем бесцветные брови; дуги нарисовала покруче, отчего лицо приобрело удивленное выражение. Потом стала расчесывать волосы щеткой: десять раз одну сторону, десять раз другую. Причесываясь, она приподнималась на носки и напрягала мускулы – то на левой ноге, то на правой, – чтобы развить икры. Этот метод рекомендовала одна кинозвезда, которая в жизни не делала упражнений, но имела красивые ноги.