У Кэлли была своя правда. И дня не проходило, чтобы она не думала о своих любимых племянниках. Она часами просматривала толстые альбомы фотографий, которые рассказывали ей об их жизни. Все стены комнаты были увешаны их фотографиями в причудливых рамках. А недавно сделанные портреты занимали главное место на ее рабочем столе. Она бы могла без труда узнать малышей в самой огромной толпе, так хорошо она знала каждую их черточку, каждую улыбку.
Чужие? Как бы не так, Паоло!
— Я их тетя и должна быть с ними, — заявила она ему.
— В таком случае сегодня же высылаю тебе данные о твоем рейсе, и…
— Можешь не беспокоиться, — перебила она его холодно. — Я вполне могу и сама заказать билет.
— Нет, Кэролайн, не можешь, — сказал он ровным тоном. — Это должны сделать мы, потому что мы обязаны о тебе заботиться. Ты ведь еще не забыла, что твоя сестра была женой моего брата.
О да, Паоло, нас еще и не то связывает с тобой!
Заглушив порыв истерически расхохотаться прямо в трубку, Кэлли закусила губу.
Приняв ее молчание за согласие, Паоло проговорил:
— У нас нет времени на препирательства. Неважно, что ты сейчас думаешь, но у нас есть одно общее дело: племянница и племянник, ради которых мы и должны стараться.
И это звучало так самоуверенно! Так морально оправданно! Если бы Кэлли не знала его чуть лучше, то могла бы подумать: какой благородный человек, какой ответственный!
— Более чем согласна с тобой! — Кэлли не могла скрыть сарказма. — Я бы и не подумала отворачиваться от детей в трудную минуту и лишать их поддержки. Буду в Риме во вторник.
— Так ты мне позволишь заказать для тебя билет?
А почему бы и нет? В трагических обстоятельствах не до гордости. Деньги она всегда сможет вернуть ему позже, когда придет время.
— Ну, если ты настаиваешь.
— Отлично! Спасибо, что поняла меня.
Недолго тебе меня благодарить. Посмотрим, что ты запоешь, когда я увезу детей с собой!
* * *
Старинное палаццо, на верхнем этаже которого располагались апартаменты родителей Паоло, окружала суета повседневного Рима — шум машин и гул толпы. Однако внутри, в отцовской библиотеке, царила мертвящая тишина. Положив трубку, Паоло вышел и направился в комнату, где его ждали родители.
Мать за последние два дня постарела лет на десять. Слезы и бессонница украли ее красоту, оставив темные круги под глазами. На черных как смоль волосах появилась седина, которой не было неделю назад. Женщина бессильно держалась за руку мужа, как за единственный разумный островок среди полного безумия мира.
— Как Кэролайн приняла известие? Надеюсь, она приедет на похороны? — спросил Сальваторе Райнеро, весьма влиятельный в мире финансов человек, привыкший, что все ему беспрекословно подчиняются.
— Она будет здесь, — устало проговорил Паоло. На нем тоже немало сказалась недавняя трагедия. — Безусловно, новости ее шокировали, как и всех нас.
Его мать вытерла слезы белым батистовым платочком.
— Вы говорили о детях?
— Да. И она передавала им пламенный привет и свои поцелуи.
— Она не думает о том, чтобы…
— Нет. Она не ожидала моего звонка и ни о чем таком не спросила. Возможно, чуть позже у нее будет время подумать более трезво. И тогда ей может прийти в голову эта мысль. В любом случае мы не вправе скрывать от нее завещание.
Его мать простонала как в агонии:
— Ведь никто не знает, что будет потом…
— Да пусть ведет себя как хочет, Лидия, — угрюмо пробурчал отец Паоло. — Она не сможет забрать наших внуков, потому что я не позволю ей это сделать. Учитывая ее неактивное участие в их жизни в последнее время, она теряет право устраивать их будущее. — Его яростный взгляд впился в Паоло. — Тебе долго пришлось ее уговаривать, чтобы мы взяли расходы по перелету на себя?
— Практически нет.
— Отлично! — блеск триумфа осветил глаза пожилого человека. — Тогда ее можно купить.
— О Сальваторе, это жестоко! — возразила его жена. — Кэролайн наверняка сильно скорбит о смерти сестры, а ты о деньгах!
— Согласен, — кивнул Паоло. — Она была слишком убита новостями, поэтому я с легкостью добился у нее согласия. Правда, когда она оправится, кто знает, может, еще передумает. Я видел ее всего один раз, это было девять лет назад. Но я прекрасно помню, что это независимая и гордая женщина.
— Вы оба неправы, — отец поднялся с дивана и зашагал по комнате. — Гордости в ней и в помине нет: вспомни, как она набросилась на тебя сразу после свадьбы твоего брата. Если бы ты хоть малость поощрил ее, то последовал бы за своим братом и вскоре оказался перед алтарем.
Тут снова в разговор вступила пожилая женщина:
— Ты несправедлив, Сальваторе! Я разговаривала с Кэролайн, когда она гостила здесь. Она тогда была полностью сосредоточена на своей учебе. Не верю, что она бы бросила университет, даже если бы Паоло ее и поощрил.
Паоло вспомнился тот день, и волна стыда затопила все его существо. В пристрастии к спиртному он замечен не был, но в тот вечер, когда праздновали свадьбу брата, он выпил лишку шампанского, поэтому сейчас не особенно помнил свое поведение. Зато отлично помнил, какой молодой, свежей и желанной предстала перед ним эта девушка. И вовсе не такой опытной, какой притворялась.
