Забег к концу света - [41]

Здесь, в Нью-Йорке, в последние три дня снова и снова происходили ужаснувшие многих случаи взлома и разграбления богатых домов в Верхнем Ист-Сайде и Вест-Сайде Манхэттена. Подобное также имело место в пригородах Скарсдейл, Рай и Золотой треугольник. То, что большая часть грабежей была совершена не только людьми из бедных слоев населения, но и представителями среднего класса, как взрослыми, так и подростками, обнаружило ту ярость, которая, оказывается, тлела под поверхностью нашего благополучия.

Лотерея: кому жить, а кому умирать?

Когда последствия воздействия гамма-облака неудержимой волной прокатились по Азии, соцсети быстро заполонили слухи о том, кто выжил после облучения невидимой радиацией, а кто нет. Информация появлялась за несколько мгновений до того, как активность в аккаунтах пугающе исчезала. Короткие фрагменты видеозаписей со взломанных камер слежения, которые с волнением смотрели в других странах, демонстрировали дикие сцены на улицах, в парках, тюрьмах и больницах.

Камера видеонаблюдения на одной из улиц Мельбурна в Австралии засняла многотысячную толпу людей, собравшихся у церкви. Только что они все стояли, а в следующее мгновение все, кроме одного, рухнули на землю. Через десять секунд и сама камера погасла.

И по мере того как электричество волнообразно отключалось в направлении с востока на запад, в соцсетях появлялось все меньше изображений, постов или твитов. Лишь тишина.

Свидетельства и слухи о том, кто выжил, были разнообразны. В Нагасаки, в Японии, ученики одной из начальных школ остались в живых, в то время как практически никто больше в городе не выжил. В отчаянной попытке выяснить причину произошедшего, было замечено, что школа сама обеспечивала питание своих учеников, и в рацион входила местная свежевыловленная сырая рыба. В больнице для душевнобольных в Мумбаи, в Индии, три четверти пациентов выжили, а все врачи упали замертво. Заключенные целого крыла тюрьмы строгого режима в Гуанчжоу, на юге Китая, не пострадали от гамма-излучения. Когда их охранники упали замертво, они сбежали. Сообщалось также, что подобное произошло в тюрьмах строгого режима в Японии, Турции и некоторых частях России.

Что у всех этих случаев общего? Кто эти немногие счастливчики, которые выжили? И действительно ли это везение – обнаружить себя выжившими, по сути, в одиночестве, в руинах мира, население которого сократилось с семи миллиардов до пары миллионов?

Да и имеет ли это сейчас значение? Даже если употребление сырой рыбы или прием антипсихотических лекарств может спасти вас, где их теперь достать? И успеете ли вы съесть или проглотить дозу, достаточную, чтобы развить устойчивость своего организма к гамма-излучению?

Всем спасибо, но это конец

Сегодня в этом обычно шумном отделе новостей тихо. Те из нас, кто пришел на работу, в основном одинокие люди, которые видят в этом офисе свой дом, а в коллегах – свою большую семью. А многие сотрудники типографии и курьеры сделали это с единственной целью – сдать последний выпуск нашей великой почтенной газеты.

Некоторые газетные киоски получат это издание, некоторые – нет. Это зависит от того, пришел ли ваш курьер сегодня на службу. Компания предоставила каждому из нас решать это самостоятельно.

А пока невидимая волна смерти и электромагнитного коллапса идет через Европу и Атлантический океан к Соединенным Штатам, мы тем временем желаем вам всего наилучшего.

Засим редакционный совет «Нью-Йорк таймс» с вами прощается. Да смилостивится Господь над нашими душами!

Мы с Бо переглянулись.

– В последние дни люди сходили с ума, – проговорила я. – Бунты, убийства, бедные против богатых…

– Когда уже нечего терять и нет полиции, чтобы арестовать тебя, – ответил Бо, – ценности меняются.

У меня в голове крутились мириады мыслей: конец цивилизации, общественная анархия и то, что случится с моей семьей во время этого хаоса; наше недолгое совместное будущее с Бо и тот простой умопомрачительный факт, что этого всего еще не произошло.

– Бо, – серьезно сказала я, – что же нам делать? В нашем Нью-Йорке, настоящем Нью-Йорке, сегодня двадцать третье февраля. Еще есть три недели, прежде чем все это произойдет. Что нам нужно делать?

Бо покачал головой:

– Я не зна…

Внезапно странный звук прорезал воздух – клич, как у охотника в джунглях.

– Ииииииии-ээ!

Он донесся снаружи.

– Ты это слышал? – быстро спросила я.

Глаза Бо расширились. Конечно, он слышал. Затем из туннелей станции раздался ответный вопль:

– Оооооо-ии!

– Здесь кто-то есть… – прошептала я.

– Уходим! – прошипел Бо. – Бегом! Назад к колодцу! Давай!

Мы вылетели из метро. Музей естественной истории маячил позади нас в сумерках раннего вечера, когда мы бежали через клеверное поле, в которое теперь превратилась Сентрал-Парк-Уэст. Мы перепрыгнули через низкую ограду парка и приземлились на грязную землю среди кустов. Бо сжимал в руках по одному экземпляру «Пост» и «Таймс».

Я рискнула оглянуться назад, но не заметила ни движения, ни преследователей… А потом увидела его – четкий на фоне темнеющего неба силуэт человека на крыше Музея естественной истории. Стоя неподвижно, он смотрел прямо на нас. Толстовка с капюшоном прятала его лицо в тени, так что я не могла разглядеть черты. Был ли это тот самый человек, который кричал на Рэда и глумился надо мной?