Забайкальцы. Т.2 - [112]

— Мне к отцу надо, в чехаузе он.

— Сказано тебе, ну! Айда обратно!

Понимая, что спорить тут бесполезно, Настя, вернувшись на перрон, посидела на садовой скамейке, подумала, что делать. Благоразумие подсказало ей, что разыскивать сейчас Соколова, расспрашивать про него опасно, можно навлечь на него подозрение, повредить делу, и она отправилась к Архипу.

С Епифаном Соколовым встретилась Настя на другой день у Архипа. Разговор был недолгий, Соколов подтвердил все сказанное Архипом и, уже собираясь уходить, посоветовал:

— На станцию не ходи, ни к чему. Мы там делаем все, что надо, а когда опять будут в карауле эти солдаты, какие с нами заодно, я скажу вам. Готовьте передачу, лучше всего сухарей, а я им пилки по железу приготовлю.

Настя принялась благодарить старого железнодорожника, а он, сердито насупившись, буркнул в ответ:

— Ну-ну, чего еще выдумала, выручить надо сначала, — и, попрощавшись, вышел.

Придя к себе, Настя занесла из амбара пшеничной муки, завела к ночи пудовую квашню.

— К чему так много? — полюбопытствовала Матрена, и Настя опять быстро нашлась:

— Да ведь сенокос над головой, а сухарей-то у нас совсем мало.

ГЛАВА XXVIII

Круто изменилась жизнь в Антоновке с той поры, как часть ее жителей ушла к партизанам. Село опоясалось извилистой линией окопов и густой сетью заграждений из колючей проволоки. Днем по песчаным улицам маршировали японцы и русские белогвардейцы-пехотинцы, одетые в японские желто-песочного цвета мундиры, на разномастных конях разъезжали казаки 8-го Забайкальского полка.

Особенно жутко стало по ночам: не слышно в улицах песен, нет веселых сборищ молодежи, наглухо закрывали сельчане окна и двери, рано укладывались спать. Лишь угрюмые, молчаливые патрули расхаживали по обезлюдевшему поселку. Даже строительство каменного здания на пригорке, недалеко от железнодорожной станции, прекратилось, потому что каменщики и плотники чуть не все ушли к красным вместе с главным мастером Ивановым.

Здание это затеяли строить американцы, что жили с ранней весны в одном из железнодорожных домов. Было их немного: тринадцать офицеров — специалистов железнодорожного транспорта и несколько солдат для их охраны и обслуживания. Возглавлял группу майор Вилькинс, среднего роста худощавый брюнет с тонкими черными усиками и большими залысинами на лбу.

Дом, где со своими офицерами, столовой и кухней расположился Вилькинс, днем и ночью охранялся вооруженными часовыми, которые, прежде чем пропустить кого-либо к Вилькинсу, докладывали по висевшему у двери полевому телефону.

Солдаты-американцы устроились на житье в сарае, офицеры поместились в доме по два-три человека в комнатах, расположенных по обе стороны коридора, на всю длину которого была постлана ковровая, вишневого цвета, дорожка. Комната в конце коридора служила приемной. Здесь кроме входной еще было две двери: налево — в столовую и спальню Вилькинса, направо — в его кабинет. В приемной, за столом с телефонным аппаратом, постоянно находился дежурный офицер.

Вечер. Окна в доме закрыты ставнями, висячая лампа-«молния» ярко освещает просторный, уютный кабинет майора Вилькинса. Сам он сидит за письменным столом в кожаном кресле и с мрачным видом, куря одну папиросу за другой, пишет письмо одному из своих начальников, полковнику Морроу, сыну американского акционера железнодорожной компании.

Сын богатого фермера, майор Вилькинс получил солидное образование в Чикаго и считался в железнодорожной компании, где он работал после окончания учебного заведения, дельным, знающим инженером. Сам Вилькинс, чувствуя свои недюжинные способности, с молодости мечтал применить их в каком-нибудь деле большого масштаба, которое принесло бы ему известность в инженерных кругах и материальное благополучие.

Когда в Америке возник план строительства железной дороги на Дальнем Востоке России, которая соединила бы два эти огромных континента посредством грандиозного моста через Берингов пролив, Вилькинс понял, что это и есть то дело, которое он так терпеливо искал и ждал. Однако инициатору этого строительства Стивенсону не удалось договориться с правительством царской России, задуманное им дело заглохло.

Но вот в России произошла революция, и Стивенсон снова загорелся надеждой осуществить свою мечту. Ему удалось склонить на свою сторону сибирское «правительство» Колчака, а также атамана Семенова, захватившего власть в Забайкалье.

Хотя официального договора на строительство дороги еще не было, принципиальное согласие Колчак дал, и Стивенсон приступил к осуществлению своих планов. Американцы взяли под свой контроль Восточно-Сибирскую магистраль от Иркутска до Верхнеудинска[28]. В разные места Сибири, Якутии и Дальнего Востока были посланы группы инженеров, геологов и других специалистов-разведчиков. Это уже была неофициальная подготовка к строительству дороги. В задачу посланцев Стивенсона входило тщательное изучение Дальнего Востока и Севера России, их природных богатств. Железную дорогу Стивенсон думал проложить в местах, изобилующих лесом, пушниной и с наиболее мощным залеганием полезных ископаемых. В проекте будущего договора имелся пункт, предусматривающий многоверстную полосу отчуждения, которая на многие десятилетия отдавалась в полное владение американских предпринимателей. Одна из групп инженеров, возглавляемая майором Вилькинсом, также была направлена в Забайкалье и обосновалась на станции Антоновка.