За все надо платить - [83]

Днем ей пришлось поехать в отделение милиции в Южный округ, где произошло сразу три «малолеточных» изнасилования. Нужный ей кабинет оказался заперт, но характер доносившихся из-за двери шумов не оставлял никаких сомнений по поводу того, что там происходило. Шла банальная пьянка, причем посреди бела дня. Настя не стала стучать, зашла в соседний кабинет и позвонила гуляющим сыщикам по телефону.

– Что у вас за праздник? – спросила она недовольно, понимая, что потеряла время напрасно. Никакой работы сейчас не будет.

– Стукалкину вчера четырнадцать лет исполнилось, – объяснил ей оперативник, к которому она приехала.

– Да, это повод, – не могла не согласиться она. – Но я, к сожалению, уже приехала. Как поступим?

– Присоединяйся, – предложил ей хозяин запертого кабинета. – Я сейчас открою.

– Ну открывай, – вздохнула Настя.

Жора Стукалкин был многолетней головной болью всего отделения. Только за последний год на него было оформлено двенадцать материалов об отказе в возбуждении уголовного дела. Он постоянно воровал, грабил подростков помладше, участвовал в драках, но привлечь его к ответственности до достижения четырнадцати лет было нельзя по закону. Преступление раскрывалось, на это тратились силы и время, а потом следователь выносил постановление об отказе в возбуждении уголовного дела в связи с недостижением виновным возраста уголовной ответственности. Но сам Стукалкин – это еще полбеды. Самое неприятное заключалось в потерпевших, которых он ухитрялся обворовать. Они постоянно обивали пороги в отделении, требуя вернуть украденное и наказать виновного, они не желали мириться с тем, что Жорик уже все съел, выпил, продал, проиграл в зале игровых автоматов и взыскать ущерб с него лично как с малолетки нельзя, а пытаться брать за жабры его непутевых алкашей-родителей бесполезно. Потерпевшие кричали на работников милиции, топали ногами, а некоторые даже плакали и ограничения, установленные уголовным законом, воспринимали не иначе как пустую отговорку, спрятавшись за которую ленивые милиционеры просто не хотят ничего делать. Если раньше таких чудных деток отправляли в спецшколы, то теперь этим заниматься никто не хотел. Много бумаг, много возни, но в то же время еще больше работы по другим делам, связанным с более опасными преступниками, а людей, наоборот, мало. Раньше неблагополучными детьми занимались хотя бы комиссии по делам несовершеннолетних, которые были при исполкомах. А где они ныне? Школы тоже трудных подростков отторгают, переходят на престижное лицейное образование, где учиться могут только лучшие, иными словами – достаточно способные и имеющие родителей, которые в состоянии платить за обучение. А худшие оказались никому не нужны. Поэтому симпатяга Жорик Стукалкин терроризировал все отделение. Недели не проходило, чтобы он не попался на очередном подвиге.

– Вот пусть только попадется! – с грозной решимостью повторял огромный мускулистый капитан, поднимая рюмку. – Вот в первый же раз, как он мне попадется, я его упеку на максимальный срок в колонию. Господи, какое счастье, что теперь можно его в суд отправить! Давайте выпьем, ребята!

– Мечтатель ты, – грустно сказала женщина лет тридцати с усталым измученным лицом и сильно накрашенными глазами. – Суды теперь добрые и демократичные, они детишек любят и жалеют, особенно если у них родители пьющие. Не будет тебе никакой колонии. Дадут ему какую-нибудь ерунду условно и снова на мою шею повесят. Что в лоб, что по лбу.

Настя поняла, что женщина работала в службе по предупреждению правонарушений несовершеннолетних.

– Не повесят, – горячился рослый капитан. – Я на все пойду. Я судье взятку дам, только бы убрать этого мерзавца со своей территории.

Насте хотелось поскорее уйти отсюда. Она отозвала в сторонку того оперативника, который был ей нужен, попросила дать ей материалы по изнасилованиям и поклялась, что вернет их не позже чем завтра. В другой ситуации она бы эти материалы, конечно, ни за что бы не получила. Ни один опер свои материалы не показывает почем зря. Но, во-первых, сыщик из отделения был нетрезв, а во-вторых, ему тоже очень хотелось, чтобы девица с Петровки убралась отсюда побыстрее и не портила праздник. А ничего секретного в материалах все равно не было. Поэтому тоненькая папочка с записями легко перекочевала в Настину необъятную сумку.

На работу она вернулась хмурая и раздраженная, хотя сама не могла бы, наверное, сказать, отчего у нее испортилось настроение. Не успела она раздеться, как позвонил Леша.

– Слушай, тут в прихожей кипа газет валяется. Они тебе нужны или можно выбросить?

– Выбрасывай. Это я со злости купила, чтобы отвлечься и не наорать на Короткова.

Остаток дня Настя потратила на подготовку к ежемесячному анализу тяжких насильственных преступлений по Москве и административным округам, разложив перед собой справки, записи, статистические таблицы и карту города. Она уже собиралась уходить, когда оперативник из Южного округа «проснулся» после пьянки и позвонил.

– Слушай, мне материалы нужны. Я под горячую руку тебе отдал, не подумавши.

– Но я же обещала, что завтра верну. Завтра и получишь, – возразила Настя.