За все надо платить - [4]

— Согласен. В наше время самая большая роскошь для ребенка — это мама, которая всегда рядом, когда она нужна. И даже когда не нужна… Уж об этом мне известно не понаслышке, поверь.

Кили знала, что он имеет в виду. Родители Марка погибли во время несчастного случая на воде, когда ему было всего четыре года. Лукас и Бетси Уивер усыновили его в шестнадцатилетнем возрасте. История его жизни в промежутке между этими датами напоминала ей какой-то сюжет из Диккенса.

— Просто я беспокоюсь, что иногда тебе здесь бывает одиноко, — продолжал Марк. — Ты в городе никого не знаешь. Сидишь одна в четырех стенах…

— Это верно, — согласилась Кили, с грустью вспоминая свою жизнь в Мичигане и теплые дружеские отношения с другими учителями в школе, где она преподавала. — Иногда я чувствую себя немного… отрезанной от людей. Но это временно. И потом, нельзя отрицать, что клетка у меня золотая.

В черные дни после смерти Ричарда она и вообразить не могла, что когда-нибудь будет жить в таком роскошном доме с новым мужем и новым ребенком. В то время она была раздавлена чувством вины, проклинала себя за то, что не сумела удержать Ричарда от последнего рокового шага. Вот и сейчас страшное воспоминание заставило Кили вздрогнуть. Она прогнала его, взглянув в широкое — во всю стену — окно на расстилающуюся за домом лужайку, все еще зеленую в этот сентябрьский день, на изящный внутренний дворик и бассейн, обнесенный защитной сеткой. Воротца были заперты, но сквозь сетку она разглядела знакомый предмет — скейтборд Дилана, забытый на самом краю бассейна. Кили вновь нахмурилась. «Сколько раз ему повторять?!» — подумала она с досадой.

— В чем дело? — встревожился Марк.

Кили покачала головой и высвободилась из его объятий.

— Да Дилан опять оставил скейтборд на краю бассейна. Я ему тысячу раз повторяла, что это опасно. Когда он не катается, пусть запирает эту доску в гараже.

Марк, как всегда, не стал критиковать своего пасынка. Он старательно избегал любых намеков, которые могли бы дать ей понять, что она что-то упустила в воспитании сына. Кили была очень благодарна Марку за тактичность, но у нее просто руки опускались при виде перемен, произошедших с ее сыном за последние несколько лет.

— У него масса других забот. Ты куда? — спросил Марк.

— Сейчас позову его вниз. Он до сих пор не сделал уроки.

Занятия в школе начались всего две недели назад, и всем им приходилось приспосабливаться к новому расписанию и к постоянно растущему объему домашних заданий.

— Я помогу ему приготовить уроки, — сказал Марк.

Кили бросила на мужа взгляд, полный люби и признательности.

— У тебя терпение святого, — вздохнула она.

— Да брось, мне же тоже когда-то было четырнадцать лет. Я еще не забыл, каково это — сражаться с бушующими гормонами. В те дни я вечно попадал в какие-нибудь истории. Чуть было не бросил школу. Сам не понимаю, каким чудом мне удалось удержаться.

— Тем более что некому было тебе помочь, — сочувственно заметила Кили.

Она не переставала поражаться тому, как Марку удалось добиться такого успеха в жизни при столь неблагоприятных стартовых условиях. Но, как бы то ни было, тяжелое детство помогало ему лучше понять Дилана.

— Нельзя сказать, что я был совершенно одинок, — возразил Марк. — У меня было несколько хороших учителей, они старались мне помочь. Я сменил несколько опекунов, и некоторые из них были не так уж плохи. Ну и, наконец, у меня был Лукас.

Кили кивнула. Лукас Уивер был для Марка образцом — человек более чем скромного происхождения, сделавший себя сам. В свое время Лукас, солидный адвокат, взялся бесплатно защищать известного малолетнего правонарушителя, Марка, в деле о хулиганстве — так они и познакомились. Лукас и сумел разглядеть в озлобленном бунтаре-подростке хорошие задатки, которые стоило развить. В конце концов Лукас и его жена Бетси усыновили трудного подростка. Лукас помог Марку закончить колледж и юридический факультет университета, а когда его приняли в коллегию адвокатов, пригласил на работу в свою фирму. Марк никогда не забывал, что он по гроб жизни обязан Лукасу.

Марк еще раз чмокнул Эбби в макушку и задумчиво посмотрел в окно на бирюзовые воды бассейна.

— Если бы не Лукас, я бы, наверное, стал уголовником и попал бы в тюрьму. Или меня нашли бы мертвым где-нибудь в канаве. Как вспомню, чего он от меня натерпелся… Мне кажется, что проявить терпение к Дилану — это не самая большая жертва. Все это очень тяжело сказалось на нем. Мальчику пришлось многое пережить, а тут еще твой новый брак…

Кили вздохнула. Как только Дилан понял, что адвокат, вызвавшийся помочь его матери после самоубийства отца, не только помогает, но и ухаживает за ней, с ним стало трудно ладить.

— Не всякий проявил бы такое понимание, — заметила она. — Я это очень ценю, Марк, поверь. Я знаю, Дилан бывает просто невыносим… и ведь он даже не твой сын, — добавила она извиняющимся тоном.

— Не говори так, — оборвал ее Марк. — Он мой сын. Я считаю его своим. И я не поменялся бы местами ни с кем на свете. У меня есть все, что мне в жизни нужно.

— Знаешь, что самое удивительное? — спросила Кили. — Я верю, что ты действительно так думаешь.